Александр Листовский - Конармия[Часть первая]

Злынский поклонился, звякнув шпорами. Генерал надел папаху, накинул бурку и быстро вышел из класса.

— Позвольте вас спросить, ротмистр, какова боеспособность большевиков на этом участке фронта? — спросил седоватый войсковой старшина [23] Казачий офицерский чин, соответствующий чину подполковника. .

Злынский с неопределенным видом пожал плечами.

— Будем смотреть фактам в лицо, — начал он. — Перед нами армия Буденного. — По мнению главнокомандующего генерала Деникина, армия Буденного — это единственно реальная сила, с которой ему приходится считаться… Я беру на себя смелость сказать, что на фронте появились чрезвычайно стойкие красные пехотные части. По данным разведки, некоторые из них переброшены из Сибири. Это в первую очередь двадцатая пехотная дивизия. Она входит в состав десятой армии красных. С ней мы вели бой под Средне-Егорлыкским. Я бы мог назвать вам, господа, еще несколько хороших дивизий: например, девятую, шестнадцатую, но сейчас их тут нет. А с двадцатой нам придется повозиться…

Начдив двадцатой стрелковой дивизии не мог слышать эти суждения и внести в них свои поправки. Он стоял в эту минуту на своем командном пункте на вершине огромной, с трехэтажный дом, скирды сена. Отсюда ему было видно все как на ладони. Перед ним раскрывалась грандиозная, на несколько верст, панорама сражения..

Около полудня туман разошелся, и теперь была хорошо видна станица Атаман-Егорлыкская с белой колокольней, множеством ветряных мельниц и скирд сена, раскиданных по всему полю перед станицей.

Припав к биноклю, начдив медленно водил им справа налево. На крайнем правом фланге, где виднелась водонапорная башня станции Атаман, белел, курился дымок бронепоезда. Чуть левее то появлялись, то пропадали среди холмов какие-то всадники. То были остатки кавалерийских дивизий Гая и Блинова, прикрывавшие правый фланг 20-й стрелковой дивизии. Левее их были отчетливо видны перебегающие пехотные цепи. Почти в одну линию с ними, там, где поле пересекала глубокая балка, цепи шли в рост, не ложась, и начдив сразу понял, что видит свою первую бригаду. Еще левее и несколько позади того места, где он находился, он увидел черные массы кавалерии. Сплошь, куда хватал глаз, они затопляли широкую лощину. Они стояли в строгом порядке, с командирами, трубачами и знаменами на положенных местах, словно бы собирались проводить полковые учения. Это была Конная армия…

Тут же на командном пункте находился комиссар дивизии Ратнек, удивительно спокойный голубоглазый чело-, век лет тридцати, в прошлом латышский стрелок.

— Хотелось бы знать, сколько их тут всех наберется, — говорил он, пристально оглядывая впереди лежащую местность, словно бы искал там ответа.

— Тысяч пятнадцать-восемнадцать, — отвечал начдив, что-то прикинув в уме. — Ну, считай там, товарищ Ратнек. Три конных корпуса. Так? Да Алексеевская дивизия, да корниловцы, да пластуны Чернецова… А всего здесь сразится с обеих сторон тысяч тридцать кавалерии да тысяч десять пехоты. Большой бой будет… — Говоря это, Майстрах не знал, что к Атаман-Егорлыкской только что подошел выступивший вчера из-под Батайска конный корпус генерала Гуселыцикова.

На командном пункте наступило молчание. И в этом молчании было как-то особенно слышно, как один телефонист, отвечая другому, сказал:

— А что пуля, браток? Пуля поранит — и все. Ну, другой раз убьет. А ежели умелый кавалерист рубанет — так будь здоров — если не напополам, так уж надвое развалит. Что хуже? Я вот в германскую…

Дальнейшего начдив не расслышал. Совсем рядом стали рваться снаряды, и соседняя скирда, словно нехотя поднявшись горбатой горой, рассыпалась в воздухе.

— Нас ищут, — спокойно заключил Ратнек. — Пусть попробуют — скирд много. Давай пали, коли сена но жалко…

Справа, от станции Атаман, донесся далекий сливающийся крик. То 180-й полк 20-й дивизии после ожесточенной штыковой схватки ворвался на станцию. На остальном участке дивизии полки медленно продвигались вперед. Навстречу им из-за станицы показались густые пехотные цепи: противник вводил в бой резервы.

Изредка ветер доносил отдаленный гул канонады, и бойцы, слышавшие его, гадали: то ли это 11-я кавалерийская дивизия, поставленная Буденным у села Средне-Егорлыкского, ведет бой с обходящими колоннами белых, то ли 50-я, ставшая заслоном на западе, не пускает деникинцев ударить во фланг Конной армии, то ли 34-я стрелковая дивизия бьется на тихорецком направлении.

Шел третий час дня. Начдив двадцатой Майстрах то и дело посматривал влево, недоумевая, почему Конная армия стоит без движения. Он еще не знал, что Буденный, получивший донесение о движении резервов противника, только что отдал приказ об общей атаке Атаман-Егорлыкской.

Начдив спустился со скирды, намереваясь направиться к своей третьей бригаде, но не успел он сесть на лошадь, как до его слуха донеслись какие-то странные звуки, похожие на дальние раскаты грома. Потом послышался тонкий сигнал кавалерийской атаки, подхваченный десятками труб. Потом начдив ясно ощутил, как под его ногами затряслась и мелко задрожала земля. Он вновь забрался на свой наблюдательный пункт и посмотрел туда, где стояла Конная армия. То, что он увидел, заставило его широко раскрыть глаза. Наполняя гулом окрестности, вся масса конницы тронулась с места и теперь поднималась по широкому склону лощины. Впереди обозначилась редкая линия командиров полков с трубачами-горнистами и со значками. Вслед им на расстоянии полусотни шагов ехали эскадронные, а дальше — взводные командиры. За ними с оглушительным грохотом десятков тысяч копыт шли широкой рысью полки.

Это было не разомкнутое построение с интервалами, каким обычно конница атаковала пехоту во избежание потерь от огня, а стремя в стремя сомкнутый строй, таран, монолит, собранный для сокрушительного удара железный кулак, способный с полного хода остановить, сбить и, расколов на части, опрокинуть мчащегося навстречу противника.

Позади атакующей конницы гремели орудия. Снаряды с пружинящим воздух надрывающим свистом летели над строем. Вдоль окраины станицы взлетали рыжеватые фонтаны земли.

Полки перешли с рыси в галоп. Еще сильнее задрожала земля. Теперь это была лавина, сметающая все на пути. Фланговые эскадроны, обтекая скирду, проходили так близко от командного пункта начдива, что тому казалось — он слышит шумное дыхание этого великого скопища людей и коней. Он видел, как лошади то сжимались в клубок, то распластывались на полном скаку. Над мчащимся строем поднималась сплошная туча бурого снега, взвихренного копытами лошадей. Теперь все вокруг так гремело, что начдив не слышал телефониста, кричавшего что-то ему. Он хотел было подвинуться ближе, но тут раздались громкие крики, и его взгляд вновь обратился к атакующей коннице. 4-я дивизия двигалась развернутым фронтом полков с оглушительным криком «ура». Он видел суровые, обветренные лица бойцов; некоторые с седыми усами. Многие, вытянув руку, держали клинок устремленным вперед, другие размахивали им над головой, третьи, фланговые, готовясь рубить, держали шашку опущенной к стремени.