Александр Листовский - Конармия [Часть первая]

— Расчет валютой? — подумав, спросил войсковой старшина.

— Конечно! Я тебе и аванс дам. — Не ожидая согласия, полковник торопливо слазил в бумажник и, подавая насторожившемуся при виде денег приятелю пачку турецких лир, продолжал: — Командировку я тебе сегодня же устрою. Правда, придется дать за это кое-кому. И письмо напишу. В Константинополе у меня есть контрагенты. Они это сделают. И концы в воду. Да. А ты человек представительный. И в таких делах толк понимаешь; Тебя не обманут.

— Хорошо, — сказал войсковой старшина, пряча деньги в карман.

— Пройдемся еще по одной? — с довольным видом предложил полковник. — Эх, канальство, люблю кюрасо! По-моему, лучший в мире ликер.

Он-сделал глоток и, почмокав губами, вытер платком потный лоб.

Шурша ногами, толпа бесконечным потоком текла по бульвару. Дневной жар постепенно спадал. Отбрасывая косые лучи, солнце начинало садиться. Из-за гор показалось белое облачко. Оно все надувалось, росло и тянулось над бухтой, оставляя за собой перламутровый след. С севера повеяло холодом.

Кафе быстро наполнялось народом.

Громко разговаривая, вошли несколько офицеров в вишневых черкесках тонкого сукна. На их маленьких, с белым верхом, барашковых шапках были прикреплены наискось желтые ленты.

— Смотри-ка, Григорий Назарыч, — шепнул войсковой старшина, — офицеры с фронта. Это из конного корпуса генерала Барбовича. Я знаю, — он показал на офицеров, которые, двигая стульями, шумно рассаживались вокруг покрытого белой скатертью столика.

— Эй, рожа! — крикнул лакею. молодой черный сотник.

— Что прикажете, господин офицер? — спросил подбежавший мелкой рысью лакей.

— Подай водки! Закуски! Одним словом, все самое лучшее. А если плохо подашь, — сотник устрашающе положил маленькую волосатую руку на эфес богато украшенной шашки, — кишки выпущу! Понял? Давай!

— Ай-яй-яй, — тихо сказал полковник, — и это офицеры русской армии. Позор! Полная деградация…

— Азиаты, — подхватил войсковой старшина. — Не пойти ли нам отсюда? Они тыловых очень не любят.

— Ничего, посидим. Все-таки я старший по чину, — успокоил полковник. Он крякнул, с достоинством расправил усы и строгими навыкате глазами оглядел сидевших в кафе.

— Послушай, Григорий Назарыч, ты знаешь подробности с нашим кубанским десантом? — спросил, помолчав, войсковой старшина.

Полковник усмехнулся.

— Как не знать! Там высадились четыре отряда: генералы Бабиев, Черепов, Назаров и Улугай. А один советский комиссар, выступая на митинге в Новороссийске сказал: «Врангель высадил на Кубани четырех дураков не объединив их общим командованием. Нам, — говорит, — не будет стоить больших усилий отрезать их от баз и ликвидировать». Так и получилось, — проговорил он с усмешкой.

— Откуда у тебя такие точные сведения?

— В контрразведке слыхал.

— А все-таки их хорошо встретили на Кубани!

— Кто?

— Казаки. В газетах писали. С колокольным звоном, хлебом и солью.

— Ерунда! Это для союзников писали. В зале зашумели.

Широко раскинув руки, притопывая чувяками, обтягивавшими, как чулки, кривоватые ноги, сотник плясал. Его приятели, встав у стола, прихлопывали в ладоши.

На бледном лице сотника безумным блеском горели глаза. Потные черные волосы выбились на лоб из-под чеченки с желтой наискось лентой.

Сделав несколько кругов между столиками, он внезапно остановился и пропел с надрывом резким, срывающимся на фальцет голосом:

Кончив петь, сотник подошел к девице в розовой шляпке и заглянул ей в глаза. Сидевший с ней старик сердито засопел.

— Господин офицер, вы держите себя непристойно, — заметил он, багровея.

— Что? Что ты сказал, старая крыса? — спросил сотник зловеще. Ноздри его гневно зашевелились. Бледное лицо исказилось. Он молча вынул револьвер.

Старик, пискнув, как мышь, с необычайной для его лет быстротой нырнул под столик. Девица истерично взвизгнула.

— Князь, успокойся! Ну что ты за человек, право? — заговорил рыжебородый подъесаул, подходя и беря его за руку. — Ты знаешь, кто это?

— А мне наплевать!

— Да нет. Ты послушай!

— Ну?

— Это же Демидов. Известный богач.

— Вот как? Ну что ж, в таком случае пусть платит выкуп за оскорбление чести мундира. — Сотник пнул ногой старика. — Эй, ты! Курощуп! Гони сюда тысячу рублей. Иначе кишки выпущу! Слышишь?

Из-под стола протянулась пачка кредиток.

— Вот это другое дело, — весело сказал сотник, с довольным видом опуская деньги в карман. — А ну, пошли, господа! Тут, в матросской. слободке, я знаю, есть хорошие бабочки. — Он направился к выходу.

Офицеры, громко разговаривая пьяными голосами, повалили за ним.

В кафе стало необычно тихо.

— Боже мой, боже мой! Что творится! — сказал в тишине чей-то голос.

— Ну, слава тебе господи, пронесло, — заметил войсковой старшина, мелко крестясь. — Черт бы побрал этих азиатов! Не подумав, зарежут. И вообще лучше с фронтовиками не связываться.

В кафе вошел высокий ротмистр. Он остановился у входа в зал и оглядывался, выбирая место, где бы присесть.

— Смотри, ротмистр Злынский, — сказал полковник. — Он в прошлом месяце ездил по поручению ставки для переговоров с атаманом Володиным…

— Здравствуйте, господа, — заговорил Злынский, подходя и пожимая протянутые ему руки. — Что это вы пьете?.. Ликер? Фу, гадость какая… Не понимаю, как можно пить подобное сладкое пойло. Послушай, любезный, — обратился он к подбежавшему по его знаку лакею. — Принеси большой графин водки, селедочку и бифштекс по-английски. Да стакан захвати… Я, полковник, извините, из рюмки больше не пью. Совсем озверел. Да и хочу сегодня напиться. С утра жажда мучит.

— С радости, ротмистр? — спросил войсковой старшина.

Злынский с досадой махнул рукой.

— Какой там! Все идет к черту, — сказал он, отодвигая стул и присаживаясь. — Позор! Безобразие! Вступаем в союзы с разными бандами. До чего докатились!

— А чем мы лучше бандитов? — резонно заметил полковник.

— Как вы изволили сказать?

— Посмотрели бы вы, ротмистр, что здесь только что произошло, — не отвечая на вопрос, сказал полковник. — Офицеры Барабовича ограбили Демидова на тысячу рублей.

— Знаю. Среди них есть действительно беспардонная сволочь. Грабежи идут страшные.

— О чем же вы договорились с атаманом Володиным? — спросил полковник, вынимая портсигар и раскрывая его.

— Сейчас расскажу, — отвечал Злынский, взяв предложенную ему папиросу. — Ну-с, так, — начал он, закурив. — Приезжаю в условленное место. Встречает меня фигура, пудов этак на десять. Ростом даже повыше меня. Штаны — как море. Ах, полковник, если бы вы видели физиономию этого господина! На лице написаны все семь смертных грехов. Нет, я таких еще не встречал.