Иван Акулов - Крещение

* * *
А на огромном фронте вызревали новые, еще более трагические события.
В районе Харькова и барвенковского выступа готовились к наступлению войска обеих сторон. Как те, так и другие не хотели да и не могли уступить первенства в нанесении удара, и вместе с тем нельзя было потерять ни дня, ни часа для подготовки столь важной операции. И немцы, и русские знали, что неразумно ждать, когда будет пришита последняя пуговица к мундиру последнего солдата в их войсках, и все-таки отодвигали день сражения, радуясь каждой минуте непрерванной передышки.
Первыми утром после часовой обработки переднего края противника в наступление перешли советские войска. Ударные группировки прорвали оборону немцев южнее и севернее Харькова и за три дня напряженных боев продвинулись из района Волчанска на двадцать пять километров в глубину вражеской обороны.
Командующий группой немецких армий «Юг» фон Бок срочно обратился к фюреру за помощью, умоляя его дать ему три-четыре дивизии, чтобы ликвидировать прорыв русских танков южнее Харькова. Но Гитлер отклонил просьбу фон Бока, и создались выгодные условия для ввода в бой подвижных соединений советских войск с целью развития успеха и завершения окружения немецкой группировки в районе Харькова. Однако командование Юго-Западного фронта, опасаясь удара со стороны Змиева, запоздало с вводом танковых корпусов, и наши наступавшие части быстро израсходовали свои силы, темп продвижения их резко спал, а противник тем временем успел подтянуть резервы и организовал оборону на тыловых рубежах. На Волчанское направление гитлеровцы перебросили две танковые, одну пехотную дивизии, и советским войскам вместо наступления пришлось отражать сильные контрудары фашистских танковых полков.
А утром на пятый день боев ударная группировка немцев, насчитывавшая восемь пехотных, две танковые и одну моторизованную дивизии, нанесла удар из района Славянск, Краматорск по войскам Южного фронта и, прорвав нашу оборону, вышла во фланг в районе Петровского. Возникла реальная угроза тылам наших войск, находившихся на барвенковском выступе.
Исполнявший обязанности начальника Генерального штаба А. М. Василевский немедленно доложил Верховному о необходимости прекратить наступление на Харьков и повернуть основные силы против краматорской группировки. Но Верховный не согласился с мнением Генштаба, потому что Военный совет Юго-Западного фронта не проявлял особой тревоги. Однако на другой же день маршал Тимошенко начал осаждать и Ставку, и Генштаб, и самого Верховного просьбами о помощи, и Сталин продиктовал Военному совету фронта такое письмо:
«У Ставки нет готовых к бою новых дивизий. Наши ресурсы по вооружению ограничены, и учтите, что, кроме Вашего фронта, есть еще у нас другие фронты. Воевать надо не числом, а умением. Если вы не научитесь получше управлять войсками, вам не хватит всего вооружения, производимого во всей стране. Учтите все это, если Вы хотите когда-либо победить врага».
Подписав текст письма и отпустив Василевского, Сталин распорядился подать ему завтрак в кабинет и, ожидая завтрак, сидел в своем кресле, скованный многолетней усталостью, положив обе вытянутые руки вместе с локтями на красное сукно стола.
Еще в марте, когда на совещании Государственного Комитета Обороны проходило обсуждение возможных вариантов действий наших войск на летний период, Тимошенко настаивал на том, что надо наступать по всему фронту, в противном случае может повториться то, что было в начале войны. Именно здесь, на совещании, Тимошенко доложил о своих планах широкого наступления Южного и Юго-Западного фронтов с целью освобождения украинских земель.
Планы, замыслы и решимость маршала нравились Сталину: наконец-то будет вырвана у врага инициатива и мы станем диктовать ему свою волю, хотя Сталин не мог не понимать, что сил у южных фронтов для этого маловато и взять их больше пока неоткуда.
Но Тимошенко подготовку к операции вел уверенно, энергично, с большим размахом и наконец обратился к украинскому народу с призывом всеми силами помогать наступающим войскам Красной Армии. Кончался призыв горячими словами, каких с упованием ждала многострадальная Украина: «Час освобождения Украины близок. Все к оружию! Смерть немецким оккупантам!»
Сталин прошелся по кабинету, опять сел к столу и, зная, что в приемной ждут с завтраком, не приглашал никого.
Он как-то машинально включил круглый динамик, стоявший на его столе среди телефонов, и стал слушать передачу последних известий. Читал диктор с большими нехорошими паузами, густым торжественно-печальным голосом:
«В течение ночи на девятнадцатое мая на харьковском направлении наши войска вели наступательные бои и, отбивая контратаки противника, продвигались вперед.
В направлении Изюм, Барвенково завязались бои с перешедшими в наступление немецко-фашистскими войсками.
На Керченском полуострове продолжались бои в районе города Керчь.
На харьковском направлении наши войска продолжали вести успешные наступательные бои. Немцы танковыми контратаками безуспешно пытались задержать продвижение наших частей. На одном из участков гитлеровцы бросили в бой девяносто танков».
Сталин сердито выключил динамик и подумал: «Как это все: «…безуспешно пытались задержать…» Пойди докопайся до смысла».
Позавтракав на скорую руку и допивая густой холодный чай, он согласно строго заведенному порядку, который никто не мог нарушить, принял офицера из оперативного управления Генштаба и внимательно, ни разу не прервав его, выслушал доклад по карте о положении на фронтах.

Офицер, вернувшись в свое управление, был необъяснимо для своих товарищей бодр и даже весел. Он не имел права кому бы то ни было передавать услышанное в кабинете Сталина, но, зная, что в Генштабе все были против наступления на Юге, радовался, что наши войска займут оборону.

X

У советских войск под Харьковом не оказалось в тяжелую и решающую минуту «засадного полка» — тех двух-трех резервных армий, о которых говорил Жуков, и наступавшие соединения вынуждены были перейти к обороне на случайных, неподготовленных позициях. Подвижные части немцев легко сминали оборонительные рубежи русских, отрезали их от тылов и в ночь на двадцать третье мая окончательно подрубили весь барвенковский выступ, перекрыв нашим войскам путь отхода за Северский Донец.
Командование Юго-Западного фронта предприняло попытку организовать прорыв кольца окружения, но из— за малочисленности войск, выделенных для этой цели, и слабой поддержки авиации успех оказался весьма ограниченным. Только отдельным группам удалось прорваться за Северский Донец.
Одновременно с наступлением в районе барвенковского плацдарма противник усилил удары северо-восточнее Харькова, на волчанском направлении, и здесь остановил наши войска. Успешно начавшаяся в районе Харькова наступательная операция советских войск закончилась тяжелым поражением для армий Южного и Юго-Западного фронтов.
Ликвидировав барвенковский выступ, гитлеровцы значительно улучшили свое оперативное положение и заняли выгодные исходные позиции для дальнейшего продвижения на восток.
Гитлер, окрыленный успехами в Крыму и под Харьковом, изъявил желание лично побывать на Восточном фронте и под усиленной охраной отряда имперской безопасности прибыл в штаб-квартиру группы армий «Юг» в Полтаве, где в присутствии многих генералов и старших офицеров вручил фельдмаршалу фон Боку орден «Дубовый лист с мечом» и золотую цепь. И вообще фюрер был добр, как-то даже нездорово подвижен и многословен. А говорил, как всегда, запаленно, с очевидными признаками напряжения на мускулистом лице: