Павел Горбунов - Президенты без государств

Орозов накинул шинель и вслед за Асаном быстро вышел на улицу. В берлинской больнице около 10 часов сознание больного прояснилось.

— Сестра, позовите ко мне доктора, — с трудом выговаривая каждое слово, произнес Чокаев. — Мне нужна и жена… Я должен ей передать что-то важное… Чрезвычайно важное… Пока не поздно, принесите хотя бы бумагу и чернила…

— Хорошо. Я сейчас все доложу доктору.

Сестра вышла из палаты. Чокаев попытался встать и подойти к телефону, но так ослаб, что сразу же отказался от своих намерений. Подложил под бока обе подушки и приготовился писать.

Пока еще не поздно, надо решить, кому оставить библиотеку и архивы. Каюму? Ни за что на свете. Карису или Кайгину? Жену никогда не интересовали мои уникумы. Она так и не поняла меня, мою цель, мои идеи… Боже мой, мои идеи! Что они будут значить без меня? Подобно гробу Магомета, я всегда находился меж двух магнитов [6] По мусульманскому преданию, гроб с телом Магомета свободно висел в воздухе, удерживаемый притяжением огромных магнитных столбов. и никогда надолго не был нужен ни англичанам, ни немцам. Никогда. Я всегда был у них в запасном кармане… Всю жизнь он жаждал власти, только власти. Но — увы! Так и не добился ее… В феврале восемнадцатого он бежал… Собственно, он и тогда не был у власти. Тогда вся «Кокандская автономия» не была у власти. Ни он, ни Иргаш… Он до сих пор помнит Иргаша, когда тот, ворвавшись в его кабинет, заорал: «Убирайся вон, Мустафа! Отныне править буду я!» Иргаш тоже сбежал и кончил жизнь, как скорпион…

… Сестра милосердия принесла бумагу и чернила. Но Мустафа не заметил ее. Он весь был во власти воспоминаний. Вспоминал первые месяцы своего пребывания в Берлине. Но и здесь ему мешали. И здесь нашелся свой Иргаш — его помощник Каюм. Очень недоволен был Каюм, когда начались переговоры с руководителями татарской эмиграции Шафи Алмазом и представителями азербайджанской эмиграции об объединении сил. Он уже тогда боялся остаться на втором плане. У Каюма — давние связи с гестапо. Против Чокаева он пустил в ход все… «Мустафа не способен, — заявлял он в Остминистерстве, — создать правительство…» «Мустафа — английский шпион», — докладывал он в СД. Но Каюм не мог самолично заявить: «Убирайся, Мустафа!», как это сделал Иргаш, — и поэтому строчил доносы по поводу неудач в комплектовании комитета и легиона. Причиной этих неудач являлись, по его мнению, прошлые связи Чокаева с английской разведкой. Каюм так и заявлял: «Чокаев преднамеренно тормозит дело активного использования туркестанских кадров против союзника Англии — Советской России». Единственно, чего не хотел допустить после своей смерти Чокаев, так это передачи власти Каюму. Заки Валиди, Канатбаев или кто другой, но не бездарный Каюм.

— Врач разрешил жене посетить вас. Что ей передать? — Чокаев очнулся от голоса сиделки.

— Мне нужен нотариус. Составить завещание…

Сестра удалилась…

К вечеру завещание было готово, и Мария Яковлевна унесла его с собой в гостиницу.

Ночью у него снова поднялась температура. Приближался кризис.

Сестра Эрна спешила со шприцем и камфарой в палату к Чокаеву, чтобы предупредить паралич сердца.

— Минутку, Эрна, — послышался голос Фрезе Луизы, — вас просят срочно к телефону.

— Это опять жена Чокаева? Пусть подождет. Чокаеву срочно нужен укол.

— Звонит мужчина, по важному делу.

— Возможно, муж. Не случилось ли что с сыном?

— Тревожный мужской голос. Я не узнала, кто.

Эрна заколебалась.

— Не волнуйтесь. Идите к телефону. Я заменю вас. Дайте шприц и камфару.

Эрна кинулась по коридору в ординаторскую. Дрожащими руками она схватила со стола трубку…

— Слушаю!

— Это сестра Эрна? — раздался в трубке незнакомый мужской голос.

— Да, да. Алло! Алло!

Телефон отключился.

Раньше всех о смерти Чокаева узнал его ближайший помощник и личный враг Вали Каюм.

Поздно ночью в квартире Каюма раздался телефонный звонок. Женский голос устало произнес:

— Он ушел. Просите милости у Аллаха.

Весь остаток ночи изъеденное оспой лицо Мустафы Чокаева стояло перед Каюмом.

Волнение Каюма передалось и его жене.

— Кто звонил? — спросила она, приподнявшись на локте.

— Это не к нам. Кто-то перепутал номер…

— Не хитри, Вали.

— Спи, Рут… Спи… — Каюм тихо погладил жену по голове, поцеловал. И тут же встал с постели.

— Что с тобой происходит? Ты что-то скрываешь?

— Ну, начала фантазировать. Спи!

Но Каюму было не до сна. Как только начало светать, он принял душ и стоял под ним так долго, словно пытался смыть с себя все дурные мысли.

Надел новый черный костюм. Еще бы! Во время болезни Чокаева Каюм исполнял его обязанности. Теперь, когда президент мертв, перед Каюмом открываются такие широкие возможности.

Бессонная ночь на нем не отразилась, а принятый душ смыл ночные тревоги.

— Я попрошу тебя, дорогая, поторопиться. — Он посмотрел на часы. — У нас в распоряжении пятнадцать минут.

— Я не успею. Боже мой! Вечная спешка, вечная давка в электричке и метро.

— Скоро тебе, дорогая Рут, не придется толкаться в электричках и метро.

Рут удивленно глянула в лицо мужа:

— Вероятно, скоро меня будут возить шоферы фон Менде, а может быть, Розенберга или рейхсфюрера?.. — пошутила она невесело.

— Не смейся, дорогая. Пост Мустафы пока еще не занят.

— Пост Мустафы… Разве он отстранен?

— Старик сегодня ночью скончался.

— Значит, ночью звонили все-таки тебе?

— Тише, дорогая. Стены в Германии умеют подслушивать.

Рут насторожилась.

— Кто тебе звонил?

— Не все ли равно, кто? Важно, что Чокаева уже нет в живых. Но об этом никому ни слова! Ты поняла, Рут?

— Не совсем. Почему ты из смерти старца делаешь тайну?

— Я говорю тебе о ночном звонке.

— Вали! Ты меня пугаешь! Что это значит? Я не выдержу пыток гестапо. Святая Мария!

— Успокойся… Поступай, как я тебе советую и все будет хорошо. Ты собралась?

— Идем.

Расставшись с женой, Каюм медленно шагал к Нойенбургерштрассе. И чем ближе он подходил к комитету, тем тревожнее становилось у него на душе. А когда он поднимался по лестничной клетке в свой кабинет, его обуял самый настоящий страх.

«А что, если в Берлине уже известны обстоятельства смерти Чокаева? У всевидящего гестапо железные когти».

В кабинете Каюм долго не приступал к работе. Ждал звонка о смерти Чокаева из Остминистерства, от Ольшевского или от самого профессора фон Менде. Он ждал сообщений от сотрудников-казахов. Он ждал…

Скрипнула дверь. Каюм вздрогнул.

В кабинет тихо вошла секретарша фрау Людерсен — маленькая, слишком любопытная женщина, принятая на работу по рекомендации доктора Ольцши. Ее муж, Людерсен, служил в генеральном штабе германской армии, был доверенным лицом начальника подотдела германской разведки. Через фрау Людерсен в имперском управлении безопасности узнавали все новости комитета.