Павел Горбунов - Президенты без государств

— Доложите профессору фон Менде, что я прибыл по его вызову.

В среду руководитель «Ляйтшеле» [7] «Ляйтшеле» — административно-политический орган, созданный Остминистерством в период создания Туркестанского и др. комитетов как гражданская организация. Прикрывал руководящую роль абвера и СД в антисоветской работе Туркестанского комитета и в то же время сам являлся особым органом разведки, созданным немецко-фашистским правительством. профессор фон Менде позвонил по телефону в отдел VI-Ц шестого управления имперской безопасности руководителю «Туркоштелле» [8] «Туркоштелле» — управление отделения в Главном управлении безопасности по руководству Туркестанским комитетом. доктору Ольцше.

— Не найдется ли у вас сегодня время разыграть в биллиард нашу последнюю партию?

— Только после ужина.

— Разумеется.

С тех пор как «Ляйтшеле» и шестое управление имперской безопасности включалось в совместную работу по созданию Туркестанского национального комитета, Татарского комитета «Идель-Урал», Калмыцкого управления, Азербайджанского, Северо-Кавказского, Армянского и Грузинского штабов, профессор фон Менде периодически встречался с начальником отдела — штандартенфюрером СС Грефе и его подчиненными — руководителями разведывательной деятельности в Туркестане, Кавказе, Колмыкии и Татарии.

Руководитель «Туркоштелле» доктор Ольцша, догадываясь о причине приглашения, сделал «пробный ход»:

— До нас дошли слухи, что руководитель кафедры Стамбульского университета Заки Валидов посетил ваше ведомство. Этот тип — сторонник пантюркизма.

Руководитель «Ляйтшеле» тут же парировал:

— Остминистерство всегда было против пантюркизма. Об этом потом. И еще раз уточним: значит, после ужина? Жду.

Барон фон Менде устанавливал шары, когда в биллиардную вошел доктор Ольцша.

— Добрый вечер, доктор Ольцша. Я вижу, вы что-то не в духе? Вот французский коньяк. — Барон указал на столик с вином и закусками.

— Спасибо. — Ольцша изобразил подобие улыбки.

— А куда девался Шелленберг?

— Выехал в Житомир. В полевую штаб-квартиру рейхсфюрера.

— Надолго?

— Как сложатся дела.

Ни Менде, ни Ольцша тогда не знали о том, какие вопросы обсуждали Гиммлер и Шелленберг в Житомире. Об их беседе стало известно значительно позже из дневника Шелленберга. Именно тогда Шелленберг поставил перед Гиммлером вопрос о возможности «компромиссного соглашения» с западными державами, сообщив о некоторых предварительных попытках, которые политическая разведка СС уже предприняла к тому времени.

Шелленберг высказал мнение, что такое соглашение желательно заключить еще до наступления момента, когда военная мощь Германии будет значительно ослаблена. Гиммлер в принципе дал свое согласие, но только после того, как Шелленберг детально изложил свою идею о том, что такой мир даст реальную возможность Германии всецело сосредоточиться на конфликте с Востоком.

Во время игры Ольцша спросил:

— Кем Остминистерство хочет заменить покойного Чокаева?

— Только не Заки Валиди, о котором вы меня спрашивали по телефону, доктор Ольцша.

— Не Заки Валиди?! Так кем же? — после удара, выпрямляясь во весь огромный рост, снова спросил Ольцша.

— Остановились на Каюме.

— Каюм? Этот выскочка?! Уму непостижимо. Если мы ничего не могли добиться с именем Чокаева, что же будет с комитетом и легионом, когда у руководства будет этот жалкий самовлюбленный тип?

— Вали Каюм-хан, — подчернул фон Менде.

— Хан? Ха-ха! Хан…

— Надо же как-то поднять его престиж.

— Мне кажется, что такой титул даст мало пользы. Скорее он сгодится для того, чтобы немного пощекотать честолюбие Каюма.

— Понимаю, комитет нуждается в другом лидере, но что поделаешь… Остальные не лучше, а Каюм двадцать с лишним лет живет в Германии. Он уже наш, не чета всяким прохвостам, живущим в Турции. — Менде явно намекал на Заки Валидова. — Я не уверен, что такие будут работать только на Германию… Кто может на них положиться? А Каюм выращен в нашей оранжерее, на нашей подкормке. Никакой трудности не составит пересадить его в туркестанскую почву, а подкормка остается прежней — немецкой. Будем продолжать эксперимент с Каюмом, и как только наши доблестные войска перейдут Волгу, мы достанем из кармана готового «президента».

— Хáна, — съязвил Ольцша.

— Хана, эмира, президента. Все равно. В конечном счете нам ведь нужно дешевое сырье… Пересадим его с берлинских улиц на улицы Ташкента. И доходы из Туркестанской колонии потекут в наши карманы.

— Это уж как водится, но что мы должны считать Туркестаном?

— Мне кажется, что этот вопрос вызовет сейчас определенную сложность. У меня сегодня был казах Канатбаев.

— Вот как! Он и у вас успел побывать? Он прорывался ко мне, но я его не принял. Пришел навязывать себя в президенты…

— Вот, вот. Он выдвигает идею Великого Туркестана.

— Мы маленький не можем создать, а он предлагает «великий». Горячая голова!

— Но после перехода наших войск через Волгу Канатбаев может понадобиться не в Ташкенте, так в Алма-Ате, а для Алма-Аты у нас пока нет готовенького правительства. Сторонники Канатбаева и Каюма даже при наличии всякого рода «трений» будут активно бороться против Советской власти. Это для нас главное. А войдет ли Алма-Ата в Туркестан, это не Каюмы и не Канатбаевы решают. Туркестан будет нашей колонией. Я бы просил вас, доктор Ольцша, объявить Каюму наше решение.

Поближе познакомившись с деятельностью Каюма, Ольцша окончательно убедился в том, что тот загубит дело. Новоиспеченного президента не хотели признавать ни Майер Мадер, ни офицеры, ни эмигрантские круги в Турции, потому что он отстранял от работы в комитете своих эмигрантов-земляков. Делал это исключительно из боязни соперничества, а также по причине личной вражды с лидером эмигрантов в Турции Заки Валиди — ближайшим сторонником Чокаева. И тем не менее Ольцша пока не видел возможности сместить Каюма.

В октябре 1942 года Канатбаев созвал своих приближенных в ресторан «Потсдамерплац». Присутствовали Кайгин, Тыныбеков, Айтбаев и Уравимов.

— Я собрал вас, господа, чтобы навсегда скрепить наш союз, — С этими словами Карим Канатбаев достал из кармана исписанный лист бумаги. Это было письмо за подписью Кайгина-Кайболдина и Канатбаева, адресованное Розенбергу, копии министру иностранных дел Риббентропу, главному командующему вооруженными силами Кейтелю и рейхсфюреру СС Гиммлеру.

— «…Вали Каюм-хан и его сторонники отказываются сотрудничать с казахами, киргизами, татарами, башкирами; мы выдвигаем идею создания правительства для всех этих республик… Туркестан без Татарии и Башкирии не может стать самостоятельным государством, способным защитить свою свободу. Любой китайский богдыхан будет в состоянии подмять его под себя. Казахстану с его неисчислимыми богатствами не обойтись, в первую голову, без помощи самой Германии, а потом уж Татарии, где рабочих рук гораздо больше, чем в Туркестане. Только в тесном сотрудничестве народностей русского Востока заложена предпосылка быстрого роста их благосостояния, что прямо отвечает интересам Германии. Поэтому, кто из нас противится этому, тот вредит общему делу»…