Павел Автомонов - Каштаны на память

Группа ходко двинулась от линии через луг к лесу. Вдруг затрещал кустарник, и из него вышел мальчик с узелком в руках.

— Коля-маленький! — первой бросилась к нему Таня.

— Что это за узелок у тебя? — спросил Гутыря.

— Прихватил колбасы, помидоров, хлеба и горилки! Как табак и трубка, казаку в дороге пригодятся! — бодро ответил Коля. — Ага… еще и початки взял. Вот чем фрау Изольда угощала коменданта и того кургузого дядьку… — Поискал глазами Пужая. — А где же он?

— Побежал доедать колбасу… к богу в рай! — иронически заметил кто-то из партизан.

— А ты что, бегал во двор за початками? — укоризненно покачал головой Гутыря. — Да комендант же мог в любую минуту выйти из хаты.

— Он и вышел. Наверно, учуял: что-то не так. Открыл двери, а граната как шарахнет — и смерть немецким оккупантам! — восторженно воскликнул хлопец.

Тем временем радист приготовил рацию к сеансу связи и взял у Гутыри бумажку с радиограммой.

— «Штаб. Генералу Шаблию. Полковнику Веденскому. Мост уничтожен. Идем на новое задание к месту дислокации отряда. Мукагов. Гутыря», — вслух прочитал радист.

Обходя вражеские гарнизоны и засады, иногда вступая в бои с ними, группа Андрея Стоколоса и Максима Колотухи с двадцатью партизанами вот уже около двух месяцев шла от одного партизанского лагеря к другому по районам Житомирщины и Киевщины, вдоль железной дороги Киев — Коростень. Останавливались лишь для того, чтобы договориться с командованием отрядов о планах будущих действий. В некоторых отрядах уполномоченные генерала Шаблия задерживались на несколько дней, иногда принимали с Большой земли мины, патроны и медикаменты. А однажды на сигналы Андрея Стоколоса приземлились семь парашютистов — радистов для партизанских отрядов, с которыми штаб еще не имел связи.

Чем ближе подходили к Днепру, тем больше обрастала группа людьми. Но это были не новобранцы, не обычное партизанское пополнение, а начальники разведок отдельных отрядов, заместители командиров, а то и начальники штабов некоторых формирований. Они шли с пограничниками, чтобы изучить будущие маршруты своих отрядов к Днепру.

Почти ежедневно Андрей передавал по рации сведения разведывательного характера. И этим сентябрьским утром он, скрестив ноги, примостил на колене телеграфный ключ и выстукивал:

«Пленный солдат 57-й пехотной дивизии сказал: «Командование убеждает нас, что за Днепром наше спасение…» Среди вещей у солдата были теплые наушники, выданные интендантами вместо шапок. Над Днепром из многих землянок и блиндажей выведены трубы: немцы установили «буржуйки».

— Неужели и такую ерунду надо передавать — про эти «буржуйки»? — спросил Колотуха, когда Андрей кончил «клевать».

— Это не ерунда, а детали картины, из которой видно, что немцы хотят на Днепре перезимовать.

Он принял срочную радиограмму и тут же прочитал ее:

«Сообщите координаты для приема грузов. Прилетят три У-2. Среди вещей — рулоны для рации «ЗСТ-5» Артура Рубена, который сейчас находится в отряде Ивана Оленева и Терентия Живицы на левом берегу Десны, в районе Остра. Привет всем от меня и Ильи Гавриловича…»

Андрей расстегнул воротник косоворотки, будто он мешал ему дышать. Не поднимая головы, машинально развернул ленту с цифровыми группами, потом затуманенным взором посмотрел на Максима.

— Да ты оглох, что ли?.. — удивленно спросил Колотуха.

— На всякий случай! — засмеялся Андрей и выкрикнул: — Известный тебе теленок-олененок, Иван Оленев, которого ты мучил в мирные дни, как бездушный фельдфебель царского режима, сейчас командует партизанским отрядом на левом берегу Десны!

Колотуха недоверчиво мигал глазами и не знал, что сказать. Наконец выпалил скороговоркой:

— Что и следовало ожидать! Недаром ведь я гонял Оленева еще на заставе, как сидорову козу. Видишь, и вышел из него толк! — И покачал головой: — Без руки человек, а командует отрядом. Вот это по-нашему!

— Тебе, Максим, на роду было написано стать старшиной заставы… А что скажешь, если рядом с Оленевым еще и вторая «жертва твоей строевой подготовки?

— Кто?

— Терентий Живица!

Старшина даже рассердился:

— Ты без выдумок не можешь? Я еще до войны диву давался, как в одной башке у тебя могут умещаться и серьезные мысли, и всякая чепуха… — Колотуха приложил руку ко лбу Андрея. — Терентий Живица погиб на берегу Днестра под немецким танком.

— Танк был уничтожен, а Терентий выжил, — тихо ответил Андрей, и Колотуха даже подпрыгнул от радости. А с Терентием и Иваном еще и третий наш — железный красный латыш Артур Рубен, и позывной его рации «ЗСТ-5»! Убежал из плена наш чемпион по борьбе, раздобыл трофейную рацию и вышел в эфир, встретившись на Десне с Оленевым и Живицей!

— Есть на свете правда! Есть справедливость! Живет наша пятая застава! — по-настоящему был рад Колотуха. — Знаешь, Андрей, я все думаю, где мы будем принимать самолеты?

— Догадываюсь. Имеешь в виду поляну возле дома лесника у Днепра. А лесник — дядька Кот в «красных сапогах». Только туда еще больше двадцати километров топать.

— Ну и что? Если лесник жив, почему бы нам и не принять там груз?

— Будет такая возможность, немедленно сообщу отцу координаты! — согласился Андрей.

Отряд Стоколоса и Колотухи часто останавливался у сел вблизи берега, интересуясь оборонительными сооружениями. И сейчас разведчики, шедшие впереди, подали знак.

На огородах между подсолнухами и стеблями кукурузы возвышались холмики. Это дзоты и землянки. Вдоль высокого берега чернела полоса недавно отрытых окопов. Кое-где были проволочные заграждения в несколько рядов.

— На этом месте в сорок первом у немцев был наплавной мост, и мы его уничтожили, а вот теперь должны наводить переправы, — промолвил Андрей, засмотревшись в даль, окутанную сизой кисеей тумана. — Без помощи местного населения мы тут ничего не сделаем. И лодки, и плоты, и бревна — все пойдет на переправу. Надо достать еще канаты, чтобы протянуть с берега на берег. Местные ребята знают, что и где лежит. Будем надеяться и на деда Кота!

Когда солнце уже склонилось к западу, партизаны остановились, чтобы выкрутить мокрые портянки, сполоснуть ноги, потому что с болотной водой через дырявые передки и подошвы просачивалась и грязь. И снова в дорогу…

За большой поляной блеснули окна избы лесника. Те же дубы-великаны стояли на часах, небольшой садик и грядки овощей за домом и хлевом. На грядках лежали желтоватые тыквы. Все, как и два года назад. Но вот из дому выбежал мальчишка в коротенькой рубашонке, босой, слегка косолапый. Он переваливался с боку на бок, как утенок. Андрей засмеялся и тихо сказал:

— Что-то у этого гражданина слишком кавалерийские ноги… Что на это скажешь, Максим?