Василий Яковлев - Разведчики

— Вставайте, Вадлер, а впрочем, теперь это безразлично. Как это говорится: «Сколько веревочка ни вьется, а конец все равно будет». Надеюсь, вы не забыли еще русских пословиц, господин граф Вадлер?

Вадлер лежал неподвижно.

— Вот что, Галчонок, ты идти сможешь?

Галя утвердительно кивнула головой. Говорить она не могла: ее сотрясали рыдания. Ни слезинки не проронив, стона не издав, выдержала она и жестокие побои и пытки. А это такое ласковое, так давно не слышанное ею «Галчонок» — оно потрясло ее.

Бережно придерживая Галю за плечи, Румянцев повел ее к двери и, прошептав несколько слов, закрыл дверь. Потом подошел к Вадлеру.

— Вы нарушили наше соглашение. И тут вы остались верны себе, Вадлер. Пеняйте же на себя… За предательство Родины, за кровь советских людей…

Прозвучал сухой, короткий выстрел. Румянцев вложил в руку Вадлера пистолет и вышел, плотно притворив за собой дверь.

В этот вечер Курт Кох исчез из города. Задание командования было выполнено.

Город, недавно освобожденный от врага. Смотрят на улицу пустыми глазницами мертвые дома. Капает вода из покореженного крана. Света нет, и по вечерам город погружается во тьму. Редко-редко светятся окна.

Вот одно из них. На столе горит огромная, под старинным фарфоровым абажуром керосиновая лампа. Керосин тоже роскошь в военное время. Но девушка, что, задумавшись, сидит у стола, и не думает прикручивать фитиль. Потом, вздохнув, подходит к широкому окну, облокачивается о подоконник, вглядывается в темноту. На тротуар ложится толстый сноп света. А под деревом стоят двое — парень и девушка. Он с перевязанной рукой, в сдвинутой на затылок пилотке, в гимнастерке с расстегнутым воротом, в зубах зажата зеленая веточка. Совсем еще молодой, круглолицый. Она — тоже очень юная, тонкая, пышноволосая… Галя улыбнулась. Только-только начал оживать город, а улицы его уже заполнили влюбленные пары. И странно, они совсем не ищут укромных уголков, не ищут темноты. К свету тянутся. Впрочем, это понятно. За годы войны темнота всем успела надоесть.

Здоровой рукой парень мягко притянул девушку к себе, поцеловал ее в глаза, потом в губы.

Галя отошла от окна. Словно в юность свою она заглянула. Словно это сама она стояла с Васей Румянцевым под деревом, и на них щедро сыпался с каштанов весенний, легкий пух.

Снова свободен Приморск. Он отвоеван у врага, ее родной город. И она, Галя, его отвоевывала. Тяжело сейчас вспоминать о тех ужасных месяцах, которые тянулись долго, как годы. Последняя встреча с Василием, когда оба были на волоске от гибели. И снова — разлука. Его ждали в штабе фронта на Большой земле.

Улетел Василий. Зажили Галины раны. Она снова вступила в борьбу с врагом. Вместе со всеми партизанами вошла в освобожденный Приморск.

Дня через два она встретилась с Лизой Веселовой в той квартире, где жила Рубцова, где в тайнике скрывался майор Петров. Он тоже оставался в Приморске до дня освобождения города. Последняя операция, проведенная им и присланными ему на помощь людьми, — взрыв гостиницы, где проходило совещание офицеров местного гарнизона. При взрыве погиб и Розенберг. Фюрер не простил ему провала так детально разработанной операции. Правда, суда Розенбергу удалось избежать, чему он был обязан своему родственнику-банкиру. Розенберг, теперь уже полковник, был оставлен в Приморске в должности коменданта. Это было большое понижение. И тяжелый удар по самолюбию чванливого пруссака. Конец его оказался бесславен.

Война еще продолжалась, но для Гали она была закончена. Она осталась в Приморске. Работала в горкоме комсомола, и опять дел было хоть отбавляй. Она часто думала о Василии.

Василий! Когда же кончится до невероятности затянувшаяся разлука? Где же он теперь? Жив ли? С тех пор, как они расстались, прошел уже год. Мало ли что могло случиться за это время? Он обещал писать, но писем не было. Галя понимала: не всегда пошлешь письмо оттуда, с самой первой, невидимой линии фронта.

День шел за днем. Работа, работа… Город постепенно оживал. Расчищались развалины, обновлялись дома, ремонтировались улицы. Дел было много. С осени Галя хотела возобновить учебу в институте и вечерами урывала время для подготовки — многое порядком забылось за эти годы.

Через месяц после освобождения города Галю вызвали в обком партии. В просторном, очень чистом, прохладном кабинете ей навстречу поднялся человек. Пожилой, с усталым лицом и молодыми проницательными серыми глазами. Галя сразу узнала его. Три года назад, выслушав ее, он сказал: «Мы верим вам. Мы поручаем вам не совсем обычное задание…

Она выполнила это задание. И какое счастье, что сейчас она может смотреть этому человеку прямо в глаза… Он сообщил, что Галя награждена орденом Красного Знамени.

…Ох, как спать хочется! Да и немудрено: уже полночь, позади трудный, хлопотливый день… Нет, надо перебороть сон, до экзаменов осталась всего неделя, а еще столько не прочитано, столько не сделано! Галя потерла глаза и ближе придвинула к себе учебник.

И вдруг — стук в дверь. И словно сердце подсказало ей что-то, она сорвалась со стула, выбежала в коридор, долго не могла открыть — руки не слушались. Наконец распахнула дверь — на лестничной площадке стоял Василий.

— Вася! Родной мой!..

На другой день Румянцев и Галя побывали в Тополевске.

Родной город мигал, переливался огнями. Сегодня огни были не только в окнах домов, охапки их — разноцветных — взлетали к небу. Сегодня счастливыми были не только Галя и Румянцев — сердца тысяч, миллионов людей были охвачены радостью. Незнакомые обнимались на улицах. Мужественные, прошедшие суровые испытания, они плакали, не стесняясь своих слез.

И летели, летели к небу разноцветные букеты огней.

Был День победы!

Настал мир!

Год спустя после победы у Румянцевых родился сын, назвали его Петром. В память Костомарова.

Они часто вспоминают Веронику Викторовну Рубцову. Ее портрет висит над письменным столом Василия. Гордое, красивое лицо. Глаза смотрят прямо, они словно говорят: «Я очень любила жизнь, я боролась за нее и за вас. За ваше счастье. Достойны ли вы этого?»

Достойны ли они?..

Румянцев и Галя прошли через очень большие испытания. Они не раз смотрели прямо в глаза смерти, не раз ощущали на своем лице ее дыхание. Они научились любить жизнь. И ценить каждый час ее.

Об этом помнит Галя, когда ей трудно. А ей очень трудно: работа, учеба, заботы о семье.

Об этом помнит Василий, когда приходится разбирать особенно сложные, запутанные дела. Человек — самое главное. А в отношении к человеку самое главное — вера, доверие. Это было его девизом. Это осталось его девизом.