Василий Масловский - Дорога в два конца
- Название:Дорога в два конца
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Воениздат
- Год:1989
- Город:Москва
- ISBN:5-203-00293-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Василий Масловский - Дорога в два конца краткое содержание
В романе писателя-фронтовика рассказывается о советских воинах, мужественно сражавшихся с врагом на Дону, в Сталинграде, на Курской дуге, при форсировании Днепра. В центре повествования семья Казанцевых — донских казаков. Отец с матерью остались в оккупированном немцами и итальянцами хуторе, а сыновья на фронте. Старший сын начинал войну командиром роты, а в боях за Днепр становится командиром стрелковой дивизии. Младший сын — отважный сапер, чьи храбрость и мастерство не раз выручали и его самого, и сослуживцев.
Дорога в два конца - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Растянув убитых, собрались вместе, закурили. Луна поднялась выше, и Казанцев хорошо видел их из своей засады. На куртках блестели пуговицы, значки. Судьбу немцев решил чих Казанцева. Немцы встрепенулись на этот чих, и Казанцев срезал их одной очередью. От танка ни звука. Только ровно продолжал стучать мотор. Вспомнился август прошлого года. Ореховские высоты у Дона. Рядом с его окопчиком целый день простоял итальянский танк (офицера он убил, а механик бросил танк и убежал). Мотор тоже работал, и он не знал, что с ним делать… Минут десять выжидал. Потом осторожно подобрался к танку, постучал для верности лимонкой в борт: «Выходи!» Сунул голову в люк — никого. У леса в эту минуту сухим хворостом на пожаре вспыхнула автоматная пальба. Казанцев и пошел на эту пальбу…
Цигарка догорела, прижгла пальцы Лысенкову, и он, размяв ее, бросил на дорогу. Оглянулся на остальные машины, на автоматчиков за башней. Командир автоматчиков, опираясь спиной о башню, молчал, надутый и обиженный чем-то. Казанцев, уткнувшись в плечо Жуховского, спал.
«Черт-те что, ничем и не кидается в глаза вроде? Нервы… Молодой, свежести сколько! — подумал о Казанцеве Лысенков. Правая щека его онемела, зашлась в нервном тике; жадно, зло облизал горячечно-сохнущие губы. — Казанцеву восемнадцать лет. Разница всего в три года… Но три года войны — три века. С самой границы без выпряжки!..»
Луна взобралась повыше, кидала тени на придорожные кусты, бурьяны, овраги, двигалась вместе с ними. Взмахи света на небе погасли, потускнели и пожары, будто сон сморил и их. В мокрых от росы кустах на гул отзывались, выпархивали птицы. В низине стонала выпь.
Впереди замельтешило. Слева светлела разбитая соломенная скирда. От нее шел человек с охапкой перед собой. Прямо на дороге танк. Гремит железо. Ремонтируются. Трофейный танк Лысенкова выкатился рядышком, клюнув пушкой, остановился.
— Эй ты, тетеря! Растопырился на дороге! — высунулся из люка по пояс Лысенков.
— Вас? Вас?
— Ах ты гад!..
«Из колонны впереди», — мелькнуло в голове. Выстрелил несколько раз на голос.
С танка, путаясь в бурьянах, падая, уже бежали автоматчики.
— Вылезай! Вылезай! — тащил Казанцев из-под танка толстого немца за ногу. От немца исходил подозрительный запах. Сам он заикался, не попадал зуб на зуб.
— Ремонтировались, суки!
— Что дрожишь, как овечий хвост?! — теребил Казанцев толстяка.
— Да его кондрашка хватил со страху. Ни руки, ни ноги не держат, и несет, как от волка.
— Посади его к себе, Шляхов.
— Куда его, к черту?
— Ладно. Может пригодиться.
— Заставь вначале из штанов вытряхнуть. Да побыстрее!
К мостику подошли на рассвете. Из молочной мглы вынырнул и замигал красным светом немец часовой. Подпустили вплотную, ослепили фарами, схватили. Помигали из его же фонарика зеленым. От моста ответили. Гремя цепями гусениц, выкатили к предмостным укреплениям. Автоматчики вмиг обшныряли все щели, приволокли начальника охраны моста. На вопросы о пульте взрыва моста крутил головой: «Не понимайт».
— Сами найдем. — Лысенков закурил, подождал, взглядом показал на мокрые кусты. — К архангелам!
Должно быть, язык жестов о смерти одинаков у всех наций. Немец сразу понял. Через час ящики с толом и три авиабомбы были извлечены из мостовых опор и лежали на песчаной отмели, как свидетельство тревог и успеха ночи. Костлявая с косой и на сей раз миновала.
— Осточертели хуже редьки горькой мины эти. — Жуховский поставил сапоги в сырой глине на ящик с толом, просыпая махорку, дрожащими пальцами стал вертеть цигарку.
— Ну-к дай глянуть. — Лысенков взял кисет у сапера. — «Кого люблю — тому дарю. Люби сердечно — дарю навечно».
— Ко мне по ошибке попал. — Жуховский рукой в глине поправил каску, осушил рукавом шинели пот с лица. — От дружка по наследству, царство ему небесное.
— Куда колонна девалась — вот чертова, — сокрушался Семка, башнер Шляхова, смешливый вертлявый мальчишка, с непомерно длинной шеей.
— А тебе на кой она? Соли занять хотел?
— Она-то мне без нужды. Я, должно, нужен им.
— То-то я слышал, как они плакались: «Куда запропал наш дорогой Герасимов? Помрем, ежели не увидим…»
— Тут они брешут, — серьезно возразил башнер, и шея из просторного ворота вытянулась еще больше. — Им как раз и не нужно со мной встречаться. Дольше жить будут.
— Грозный.
Вылезли на откос. Тишина. Тьма зыбилась, расползалась к утру. Впереди за лугом чернело садами, угадывалось село. Спокойно-сонно блестела река под мостом. Гукала какая-то птица на лугу. Лысенков задержался взглядом на озерцах тумана по кустарникам, соображал.
— Утра будем дожидаться здесь. Шляхов, останешься у моста. И не проворонь. Может, еще где отставшие у них есть. Мы войдем в деревню. Тут близко. Чуть что — сигналь.
Вкрадчиво пошлепывая гусеницами, танки Лысенкова нырнули в туман на лугу, как в воду.
Небольшое село пряталось в низине через овраг, оплетенное стежками вдоль плетней, к амбарам на выгоне и на спуске к вербам. Курчавое покрывало спорыша во дворе темнело ручьистыми следами шагов. Казанцев останавливался, прислушивался, снова мерял двор наискосок. Утренник ворошил солому плохо вывершенного прикладка в углу двора, рвал и без того тонкую и непрочную вязь разбродных думок.
Заскрипели рассохшиеся доски, на крылечко, сопя, ощупью вышел Лысенков, почесался, направился за сарай.
В проулке послышались голоса. Казанцев пересек двор, выглянул из-за угла хаты. По проулку, беспечно болтая, шли два немца. За спиной у них в утреннем воздухе повисали витые стружки сигаретного дыма. Шли спокойно, весело, будто по знакомой улице у себя дома. Они прошли так близко мимо присевшего за плетнем Казанцева, что он уловил даже дух давно немытого тела и резкий запах кожи чужих сапог.
— Откуда? — Лысенков никак не мог на ощупь справиться с пуговицей на штанах, с сапом дышал Казанцеву в ухо.
— Вчерашние. Свет по небу… потом погас.
— Вместе ночевали, значит. Здорово…
Немцы перешли жердочный мостик. У кучи дубков остановились. Толстый, низенький попинал дубки сапогом, прикинул что-то по-хозяйски, сказал об этом товарищу — тот согласно кивнул. У двора с белым пятном глины завернули в калитку. За сараем во дворе подвинулась куча соломы, и Казанцев тут же, заметил борт «пантеры». «Пантеру» прикрывала и желтоватая рябь тополиных веток. Казанцев с Лысенковым внимательно стали осматривать дворы и на бугре у колодца отыскали «тигр».
— Вот тебе и Семка! Страдал — колонна пропала. Нашлась.
Разбудили командира автоматчиков, распределили и разослали автоматчиков с «пол-литрами» по дворам. Экипажи изготовились к стрельбе.
— Смекалка — бог удачливых, лейтенант. Даю полчаса твоим молодцам, чтобы каждый нашел своего полюбовника. Начинаем все разом. — Для себя Лысенков уже мысленно наметил корму «тигра». — Сигнал — выстрел из пушки. Давай, пока не очухались.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: