Евдокия Мухина - Восемь сантиметров: Воспоминания радистки-разведчицы

А ведь в разведшколе я по этой части считалась самой дисциплинированной. Помню, послали в горы на практику, и я держала связь вместо трех дней пять. Меня майор сперва побранил за самовольную задержку, зато потом перед строем хвалил и ставил другим курсантам в пример: «Обратите внимание: Евдокимова Женя в условиях, близких к фронтовым, сумела показать истинную выдержку разведчика — трехдневный продовольственный рацион растянула на пять суток!»

Теперь на собственной шкуре я почувствовала, чем отличаются условия, близкие к фронтовым, от подлинно фронтовых. На школьной практике я только и думала, как бы себя ограничить. Хотелось заслужить похвалу начальства и пофорсить перед подружками. А тут… Тут захватчики справляют рождество и ветер приносит из их траншей дразнящий запах шашлыка… Попали на Кавказ и научились, гады, жарить шашлык. А как же без костров? Надо полагать, приспособили для этого дела топки походных кухонь. А я нанюхалась аппетитного дымка и приналегла на свою тушенку. Что ж, сама себя наказала. Отныне придется урезать свой паек по крайней мере вдвое…

Ночи в декабре долгие. Поев, я снова захотела спать. Но в этот раз, пусть бы даже и разрешила себе лечь, все равно бы не уснула. Откуда ни возьмись задул ледяной ветер. Беззастенчиво влез в мою пещерку, забрался за шиворот. Пиджак грел плохо. Меня стало знобить. Я прыгала на месте, хлопала по бокам руками — ничего не помогало. Вот бы разжечь костер. Но здесь, в непосредственной близости от немцев… они тут же и прибегут… Снова стал сыпать снег, мелкий, колючий. И чем дальше, тем гуще. Его заносило в пещерку, все понемногу укрывалось белой пеленой. Тут-то мне и пришла отчаянная мысль: побежать, пока еще не рассвело, забрать из-под камня парашют. Он ведь огромный. Шелк его прекрасно греет. Притащу сюда и укутаюсь. А если немцы обнаружат… так ведь, по крайней мере, живую, не замерзшую. Смогу хоть сопротивляться. Эх, была не была!

Я сперва ползла по-пластунски, потом поднялась на ноги и, почти не хромая, побежала. Нашла свой камень, достала парашют и комбинезон… Зачем мне синий комбинезон? Его я затолкала обратно. Что же до парашюта, он стал моим маскхалатом. Вверх я бежала согнувшись и согрелась от одного этого бега… Вот и пещерка.

Я укуталась с ног до головы и так дождалась рассвета. Спала? Может, и спала, но каждую минуту просыпалась. Мне слышались чьи-то шаги, кто-то говорил на языке, напоминавшем абхазский, кто-то прошел совсем близко. Конечно же все это в полусне. Не может же быть, чтобы местные люди ходили тут ночами… Кто-то заглянул в мое убежище и тут же отпрянул; наверное, примерещилось — разгулялось воображение.

Пришел рассвет, я окончательно пробудилась и увидела на снегу множество следов. Неужели проходили немецкие солдаты? Нет, следы были и мужские, и женские, и даже детские…

Ветер к утру прекратился. А когда поднялось солнце, снег за полчаса весь растаял. Только в пещерке удержался в дальних углах…

В нашей спецшколе преподавательница агентурного дела однажды пошутила: «Разведчикам нужно присваивать не воинские звания, а как работникам сцены: заслуженный артист республики, народный артист и так далее. Правда, в театре, если плохо сыграешь, тебе не будут аплодировать, только и всего. А нам сразу петля…»

Понятно, крупные разведчики, которых засылают в тыл под видом офицеров абвера или гестаповцев, должны играть не хуже артистов. У нас роли скромные — лишь бы казаться понезаметнее, поглупее. Я, например, с первого же своего вылета строила из себя наивную деревенскую девчушку. И вроде бы получалось. В свои семнадцать лет, хоть и с пистолетом в кармане, я недалеко ушла от детства.

…Часов в одиннадцать утра 25 декабря 1942 года, в день немецкого рождества, я отправилась осматривать свои владения, то есть тот участок под Нальчиком, который был на моей карте.

Я уже рассказывала — ночь провела в большой тревоге, но, как только солнце растопило снег, настроение мое улучшилось. А то, что перед рассветом плотно поела, прибавило сил. Завтракать не стала, приняла решение до вечера к запасам не прикасаться. На весь свой поход взяла только три кусочка сахара.

Надо вот еще что рассказать.

Перед тем как выйти из пещерки, всю ее обшарила. В самой глубине, как я уже говорила, была широкая сухая расщелина. Туда я запихала рацию с батареями питания, парашют, вещмешок — все, что у меня было. Замаскировала камнями, щебнем — на первый взгляд ничего не видно. Я осталась собой довольна. Можно отправляться. Вооружилась пистолетом и финкой. Перебросила через плечо веревку и уже собралась выходить, как вдруг — смотрю и глазам не верю. На самом видном месте, как раз на травяной подстилке, лежит бумажный листок — страничка тетрадки для арифметики. Откуда? У меня тоже была тетрадка, на которой я записывала зашифрованный цифровой текст для передачи в штаб. Неужели, такая растяпа, вырвала из тетрадки и не уничтожила? Нет, оказалось совсем другое. Чернилами крупно написано:

«Прочти и передай товарищу!

Товарищи и граждане, жители Нальчика! Совинформбюро сообщает, что наши войска перешли в наступление и продвинулись на 20 километров в сторону Нальчика. Заняты крупные населенные пункты. Ура, товарищи! Держитесь. Фашистские гады бегут. Красная Армия скоро освободит нас от гитлеровской нечисти. Всем, чем только можете, помогайте Красной Армии. Бейте фашистов, поджигайте их склады, разрушайте дороги, рвите телеграфные провода. Не подчиняйтесь приказам комендатуры.

Да здравствует победа, долой фашистских захватчиков!

В первый момент сердце застучало от радости. Значит, я не одна. Правильно я кричала с воздуха фрицам: «Мы наступаем!» Следующая мысль была: как передам эту листовку, каким товарищам? Хотела порвать на мелкие клочки, но подумала: если попадусь, меня так и так будут пытать. Согнула вчетверо и сунула листовку в карман. Ужасно было досадно, что не заметила, кто мне ее подбросил. Наверно, когда пристраивала камни, закрывая расщелину, за шумом не услышала шагов. Интересно, за кого меня этот подпольщик принял, почему не захотел со мной поговорить? Между прочим, этот подпольный центр, видно, хорошо работает, имеет где-то в горах приемник. В листовке содержание вчерашней сводки…

Начальник штаба нас предупредил: связей с населением не ищите, выполняйте только свое задание, оперативно сообщайте обо всем, что происходит на вашем участке наблюдения… А все-таки как бы хорошо встретиться с кем-нибудь из этого подпольного центра. Они же местные, знают город и каждую тропку в горах!

Тут я вспомнила, что на рассвете видела следы на снегу. И опять задумалась: кто тут может ходить? Мужчины, женщины, дети… Что им нужно среди голых камней?