Олдржих Шулерж - Всегда настороже. Партизанская хроника

— Что верно, то верно, — начал было Горнянчин, но так ничего и не смог придумать в объяснение и рассказал о Матее и его товарищах. Одному ему все равно не прокормить русских парней, а Эстержак человек хороший, на него можно положиться. Да Матей и сам хотел, чтобы они привлекли побольше надежных людей.

В Эстержаке они не ошиблись. В деревне он пользовался большим уважением. Верные люди стали приносить к нему продукты для партизан и разную одежду.

Однажды Эстержачка и овдовевшая сестра Эстержака Марта, которая после смерти мужа жила у брата, несли на Вартовну продукты и кое-что из вещей. Но им не повезло. Отправились они под вечер, обвешанные сумками и узелками, шли посередине шоссе, как вдруг на том месте, где надо было свернуть, чтобы подняться на склон, им повстречался Млечко-Моргун. Вернее, он просто сидел на придорожном столбике и хлестал себя прутиком по ногам; похоже было, что он специально поджидал их.

— Боже милостивый! — вздохнула толстая Эстержачка, зная, что отделаться от него будет нелегко.

— Что это вы поминаете всуе имя божие, тетенька? — осклабился Млечко.

— Да дорога тут уж больно крутая, — не растерялась Марта.

Но Млечко не отставал:

— И куда это вы надумали идти на ночь глядя? Да еще тащите столько всего!

— Да тут… немного копченого мяса, — вздохнула Эстержачка, видя, что от Млечко ей не отвязаться.

— … Грушовка да терновая настойка, — решительно вмешалась в разговор Марта.

— Так, так, — закивал Млечко. — Погодите, бабоньки, я с вами пойду. Нам по пути. Я тоже на Вартовну. Вот только возьму свои вещички.

Он вытащил из кустов узелок, перебросил его через плечо и зашагал по склону следом за женщинами. Те поняли его маневр, и у них отлегло от сердца. Значит, и этот туда же…

А Горнянчин, увидев всех троих, испугался. Ведь Эстержак наверняка ничего не рассказывал Млечко, зная его жадность. А тот все же как-то дознался, принес каравай хлеба и курицу. Значит, слишком многие знают о партизанах.

Встреча состоялась в лесу на лужайке.

Один Алексей, услышав, что продукты для них собирает полдеревни, нахмурился.

— Хорошенькое дело! Теперь наша землянка ни для кого не тайна!

Другой Алексей возразил:

— А зачем скрывать? От хороших людей прятаться незачем! Ведь без них нам пришлось бы плохо.

Женщины развернули свои узелки, достали продукты.

— Чем богаты тем и рады. Возьмите! Мы даем это от чистого сердца, — обратилась к Матею Марта.

Когда Эстержачка вытащила из узлов подушку и чехол для перины, партизаны рассмеялись.

— Отвыкли мы от такого комфорта. Неужели снова теперь привыкать?

Уходя, Марта сказала Матею:

— Что вам тут сидеть в норах! Идите к нам в деревню, в домах места хватит.

Матей сильно сжал ее руку, но предложение отверг: — Нет… нет… В лесу партизаны как дома, а в деревне нас схватят в два счёта. Нам здесь неплохо. За нас не беспокойтесь.

Горнянчин решил проводить женщин и Млечко до шоссе, прежде чем партизаны вернутся к Юращакам. Он хотел быть уверенным, что Млечко не будет выслеживать партизан. Потом он и сам направился домой.

Хотя ядро будущего отряда — его штаб весь умещался в землянке у Юращаков, землянки на вершине горы пустовали недолго. Партизан становилось все больше.

Как-то пришел Эстержак и сообщил, что у него скрывается какой-то паренек, по имени Властик. Бежал с принудительных работ и теперь во что бы то ни стало хочет попасть к партизанам. Эстержак сказал, что по-всякому его проверял, задавал каверзные вопросы, и паренек проверку выдержал.

— Так что, привести его? — спросил он Матея.

Тот ответил утвердительно. Он строил планы будущих крупных боевых операций, и люди были нужны.

Властик был бледный, взъерошенный, такой худой, что казалось, у него кости вот-вот кожу проткнут. Но он так и рвался в бой, немцев ненавидел люто.

Потом появился Целерин. Он пришел к Горнянчину и сказал, что приехал из Жамберка, представился писателем и журналистом. Хотел, мол, раздобыть у Янека иллюстрации для сборника валашских сказок, который сам составил. У него и рукопись была с собой. Горнянчин рисунков для книг никогда раньше не делал, но заинтересовался этим делом, тем более что книжка предназначалась для детей. Тем не менее вся эта история казалась ему подозрительной, а сам молодой писатель Иржи Милослав Целерин произвел на него впечатление пустого болтуна. Целерин, видимо, почувствовал это, потому что вдруг пристально поглядел на Янека и сокрушенно произнес:

— Я знаю, вы мне не верите… Я не виноват, что у меня такой вид и такая манера говорить. Но я пришел с самыми лучшими намерениями, поверьте…

Он был родом из Валахии, откуда-то из Мезиржичи. Его отца-железнодорожника перед войной перевели по службе в Жамберк, и им так и не удалось вернуться в родные края. Собственно, Целерину нужны были не столько иллюстрации, сколько связь с партизанами, и он быстро признался в этом Янеку.

Горнянчин еще немного сомневался, но взволнованность молодого человека, его горячность и искренность в конце концов расположили Янека к Целерину, и он поверил ему.

Тогда Целерин открыл Горнянчину свою тайну: в деревне внизу у него спрятаны два чемодана свитеров, перчаток, курева. Его отец организовал в Жамберке группу железнодорожников, которые похищают вещи из немецких военных транспортов.

— Что с этим добром делать? Вот отец и послал меня на родину, в Валахию, может, тут оно партизанам пригодится.

Чемоданы он оставил в корчме. Горнянчин спустился с ним в деревню, они принесли чемоданы к Эстержакам, а вечером унесли на Вартовну. Партизаны тотчас же примерили свитеры и рукавицы, радовались они при этом как дети. Опечалился один лишь Трофим — ему все было мало.

— Побольше бы таких чемоданов, побольше! — с улыбкой сказал Матей.

— Отец наверняка даст знать, если у него будет еще что-нибудь, а я съезжу и привезу, — заверил его Целерин, ставший теперь тоже партизаном.

Следующий боец прибыл из Великих Карловиц. Там в карательном отряде служил некий Мато, югославский партизан, которого немцы взяли в плен, а потом после специального обучения направили в Валахию. То ли он передумал, то ли с самого начала обманывал немцев, но в Карловичах он разговорился с хозяином корчмы Палатом и поделился с ним своим желанием перебежать к партизанам. Подходящий момент вскоре представился, и Мато бежал в горы. Палат послал его прямо на Вартовну, но Горнянчин ему не поверил. Однако на другой день почтальон принес от Палата письмо, в котором корчмарь описал все, как было, и даже вложил фотографию Мато. Письмо с фотографией Горнянчин сжег, а парня отвел к Матею. Мато был отчаянный храбрец и, главное, принес с собой немецкий автомат и гранаты.