Олдржих Шулерж - Всегда настороже. Партизанская хроника

Он открыл глаза, но ничего не видел. Темнота плотной, завесой прикрыла все вокруг.

Хотел пошевельнуться, но боль, словно острый нож, пронзила его простреленную и ушибленную ногу. Собравшись с силами, Мурзин пополз к ручью. Ухватившись за камни, наклонил голову и жадно припал к воде. Напился, с облегчением перевернулся на спину.

И когда он начал различать в кромешной тьме звезды, снова потерял сознание.

Очнулся от легкого прикосновения. Быстрым движением достал пистолет — опасность приучила его к осторожности.

— Тише, тише, — послышался чей-то голос.

Это был лесник Зетек. Он услышал стоны, пошел на них и увидел на дне оврага Мурзина.

— Тише, товарищ майор, тише… Вы на моем участке.

— Где наши?

— Не, знаю… В горах идет бой. Немцы прочесывают леса. В деревнях и на хуторах — полевые жандармы и эсэсовцы. Тут вам оставаться нельзя. И в лесничестве тоже опасно…

Мурзин еле заметным движением головы дал понять, что согласен с ним.

Зетек хотел помочь ему стать на ноги. Мурзин приподнялся, попытался было встать, но застонал и снова повалился на спину. Тогда Зетек разрезал ему острым охотничьим ножом голенище и осмотрел рану. Пуля вошла в ногу у лодыжки. Зетек перевязал рану носовым платком.

— Держитесь за меня, товарищ майор! Я понесу вас.

Мурзин стонал от боли. Временами впадал в ярость — отпускал от шеи Зетека руку и кулаком колотил лесника по голове.

— Отпусти меня… отпусти ты, дьявол… я застрелю тебя!

Зетек пыхтел, уклонялся от ударов, но не уступал. Знай себе шел и шел, пока не вынес Мурзина из оврага. На минуту остановился, посадил Мурзина у дерева, с трудом перевел дыхание.

Мурзин к этому времени успокоился.

— Гнусная жизнь! — сплюнув, проговорил лесник, осторожно огляделся и снова взвалил стонущего партизана себе на спину.

Наконец Зетек дотащил Мурзина до избушки дровосека Кысучана, партизанского связного, у которого Мурзин однажды уже отлеживался, когда болел гриппом. Постучал в окно, Кысучан открыл им.

Зетек вернулся к себе на участок, а Кысучан той же ночью перенес Мурзина в глубь леса, туда, где стояли кормушки. В яслях, куда зимой он клал корм для крупной дичи, постелил свежие еловые ветки и уложил на них раненого.

На рассвете части СС и каратели напали на лагерь бригады. На Кнегине завязался упорный бой.

Лагерь охраняла словацкая рота. Ее командир Кавчак сам залег за тяжелый пулемет и стрелял по колышущейся молодой поросли, где враг готовился к новой атаке. Вдруг его тронул за плечо Длгоцецал.

— Посмотри-ка, какой зверь готовится броситься на нас!

Кавчак обернулся. На узкой лесной дороге стоял легкий танк. Выпущенный им снаряд упал неподалеку, подняв столб глины.

— Отходить! — крикнул ребятам Кавчак.

Словаки стали откатывать пулеметы с простреливаемого пространства.

— Вот это да! — забормотал железнодорожник Матушчин.

Ретезар, Лацо, Феро и Яношчин тоже растерялись. Танк в горах! Уж этого они никак не ожидали.

Рота Козы первой пошла на прорыв. Ей предстояло проложить дорогу радистам — радиостанцию надо было сохранить во что бы то ни стало.

— Вперед! — закричал Коза и сам короткими перебежками стал приближаться к врагу.

Немцы стянулись к склонам. Через образовавшуюся брешь прошел взвод радистов, а за ним — остальные, роты.

— Быстрей, быстрей, — подгонял Коза.

Вдруг он согнулся, но не упал. Прижал руку к шее, из которой текла кровь. Тут в него попала вторая пуля. Коза упал как подкошенный. Когда товарищи подбежали к нему, он был уже мертв.

В домике на Мартиняке никто не спал. Старушка ходила из угла в угол и иссохшими губами причитала:

— Господи Иисусе! Что это делается на белом свете! О, господи, до чего я дожила…

Один из сыновей окликнул ее. Она послушно села на скамью под изображением святых и стала молча перебирать четки. Но стоило Ушьяку застонать, как она уже была на ногах. Отжала компресс в подойнике с ледяной водой и снова приложила его ко лбу раненого.

— Ничего, сынок, все пройдет… Ты только держись, сынок… — успокаивала она его.

Ушьяку от прикосновения старческих пальцев женщины и от ее ласковых слов становилось легче.

К утру со стороны Кнегини послышалась стрельба. Черешничка вышел из домика и прислушался. Выстрелы раздавались все чаще. Что-то загремело. «Нет, это не пулемет, это калибром покрупнее», — решил Черешничка.

— Внимание, окружают! Дворжак, ко мне! — бредил Ушьяк.

Медленно тянулось время в домике у опушки леса. Черешничка то и дело выбегал наружу и со страхом прислушивался к звукам боя по ту сторону гребня горы. Еще ночью Вибог отправился в Челядну, потому что командиру стало хуже. Когда разгорелось сражение на Кнегине, он был уже у мясника Микулеца в Горной Челядне.

Микулец без долгих размышлений выкатил свой автофургон, окольными путями объехал горы и с бечвинской стороны добрался до Мартиняка.

Часть пути через лес командира пришлось нести на руках. Потом его уложили в фургон. Вибог сел рядом с ним. Черешничка устроился в кабине рядом с Микулецем.

Дороги были буквально забиты войсками, и то, что Микулец смог проехать, было просто чудом.

Ушьяка уложили на постель в чердачной комнате в доме Микулеца. Потом все уселись за стол в горнице и стали решать, что делать дальше. Ушьяк нуждался в срочной врачебной помощи. Перебрали одного за другим всех врачей в округе, но ни в одном не были уверены.

— Что тут говорить! Надо попытаться, — решил в конце концов Микулец и встал.

В этот момент кто-то постучал в дверь. Вошел Дворжак.

— Командир здесь? — нетерпеливо спросил он.

— Здесь. Тебя все время вспоминал! — выпалил Черешничка.

Дворжака повели в чердачную комнатку. Дорогой Черешничка рассказал, как они вынесли командира из-под огня.

Вибог хмурился. На последней ступеньке он вдруг остановился и спросил Дворжака:

— Как это ты нас выследил?

Дворжак в ответ только улыбнулся.

Ушьяк к этому времени пришел в сознание и сразу же узнал Дворжака. Лицо его просияло, и он даже попытался сесть.

— Дворжак! Пришел! Я же говорил: Дворжак своего командира не бросит.

— Необходим врач, — решил Дворжак, увидев распухшие руки командира.

— Да, — подтвердил Микулец.

Дворжак присел на край кровати, подумал немного. Потом встал и сказал решительно:

— Устроим. Вы тут о нем позаботьтесь, а я добуду врача.

— Как Мурзин? Василь Веселый? Что со штабом? — расспрашивал Ушьяк.

Но Дворжак ничего не знал.

— Стреляли на нашем направлении. Скорее всего, они спустились к Бечве, — размышлял Микулец.

— Вы должны с ними связаться, — настаивал Ушьяк.

Из дома Микулеца вышли двое. Вскоре они разошлись. Дворжак стал спускаться к Челядне, а Вибог зашагал к лесу.