Олдржих Шулерж - Всегда настороже. Партизанская хроника

Степанов на встречу в гостинице «У Пучека» все же пошел. Его сопровождали Франтик Малек, Герык, Ярош. Иржик Челеда и Сашка, которого незадолго до этого вызвали из отряда Москаленко в штаб бригады. Все уселись на кухне и стали ждать.

Наконец в зал вошли четверо. Старый Пучек сделал знак партизанам — это, мол, они.

— А где же сам Яромир? — спросил через приоткрытую дверь Франтик Малек.

— Сегодня его не будет.

— А вы кто такие? — спросил Степанов.

— Кто мы — это мы знаем, а вот вы кто такие? — ответил вопросом на вопрос один из пришельцев и хитровато подмигнул дружкам.

Степанов пристально посмотрел на них, а потом сказал:

— Мы — из партизанской бригады. А вы? Вы — предатели и заслуживаете смерти.

Он дал знак, и предателей взяли на прицел. Один из них сразу же сдался. Остальные пытались обороняться. В зале прогремели выстрелы. На полу остались лежать трое предателей. Только тот, что сдался, успел прижаться к Степанову, и поэтому в него опасно было стрелять.

— А ты что? — нахмурившись, спросил Степанов. — Как тебя зовут?

— Николай… Николай…

Он без всякого принуждения рассказал все до малейших подробностей. Как выяснилось, вокруг партизанской бригады стягивалась петля. Решающее слово должен был сказать гарнизон эсэсовских войск в гоштялковском замке.

— Прошу вас, простите меня! Я искуплю свою вину, если вы позволите… — молил он. — Я был в плену… Немцы пообещали свободу и жалованье… Я поверил…

Сашка повел парня в штаб. Дорогой он узнал, что Николай — его земляк, из соседней деревни.

— Тогда спой нашу песню! — испытывал его Сашка.

Николай запел, и чувствительного Сашку охватила жалость к земляку.

Мурзин встретил Николая неприветливо, однако оцепил его искренность, а также то, что он предупредил их об опасности.

— Да его просто сбили с толку, он очень доверчивый, — вступился за Николая Сашка.

— Но ведь ты его совсем не знаешь! — почти крикнул Мурзин.

— Он из наших, земляк, — объяснил Сашка.

— Ты что, головой за него поручиться можешь? — серьезно спросил Мурзин.

Сашка на минуту задумался.

— Если потребуется, поручусь головой. Я ему верю. Так и остался Николай в бригаде.

Через какое-то время Николай предложил план нападения на замок в Гоштялковой, где обосновалась эсэсовская часть. При этом гарантировал партизанам полную безопасность — хорошо знал расположение здания и распорядок в гарнизоне. Кроме всего прочего он рассчитывал, что нападение позволит ему загладить свою вину. Он убедил в этом Сашку, а тот стал домогаться у командира разрешения провести эту операцию.

Мурзин вначале и слышать не хотел об этом, но потом ему понравился смелый замысел. Штаб бригады находился тогда у Иржика Челеды на Котарах. В его маленькой горнице командиры держали совет. Решили вначале послать разведку, чтобы поточнее определить обстановку.

Группу разведчиков из четырех человек возглавил Сашка. Ночь провели на Катержиницких порубках. Ранним утром Николай в одном нижнем белье пошел в уборную. И поскольку он долго не возвращался, Сашка забеспокоился и вышел посмотреть, где он. В уборной его не оказалось. Сашка выбежал из дома и заметил Николая на противоположном холме.

— Вернись, что ты, с ума сошел? — крикнул ему Сашка.

Николай остановился, махнул рукой и побежал дальше. Тогда Сашка схватил автомат. Но Николай был уже далеко, и Сашка не попал в него.

Николай оказался предателем. Сашка поспешно вернулся назад, чтобы предупредить остальных. Мурзину пошел докладывать сам.

После предательства Николая немцы открыли настоящую охоту на партизан в лесу. Прежде всего напали на землянку у Толстой пихты, где, находясь у партизан, жил Николай. Но землянка оказалась пустой. Поднялись они даже на Гостын. Направились прямо к малой землянке под беседкой у распятия, но нашли только листок с надписью: «Неволя горше смерти!» Потом стали жечь крестьянские усадьбы. Людей увезли в Гоштялкову и заперли в подвале замка. Лишь те, кого вовремя предупредили, успели бежать в горы.

Густлик с одной из групп отходил по гребню. Когда сделали привал в сосновом лесочке, он пошел посмотреть местность. Немцы заметили его и открыли стрельбу. Во время перестрелки Густлик заблудился и потерял свою группу.

Он долго блуждал по лесу. Несколько раз натыкался на немцев, но ускользал от них. Ночь провел на какой-то конюшне. Утром его разбудили голоса. Он выглянул и увидел немцев. Густлик не растерялся — схватил коня за гриву и вывел из конюшни. Хозяин вначале окаменел, но потом быстро взял себя в руки и крикнул:

— Ты уже встал, Йозеф? А я думал идти тебя поднимать! Коня оставь, умойся и сбегай в деревню!

Густлик умылся у колонки на дворе, кивнул крестьянину и зашагал в сторону деревни.

Весь день прятался, а ночью в лесу «Над панскими квартирками» встретил партизанских разведчиков.

В горнице Челеды в Котарах шел партизанский суд. За столом сидели командиры. Напротив них стоял Сашка.

— Я виноват, расстреляйте меня!

Стояла мертвая тишина. Партизаны опустили голову. Кто-то тяжело вздохнул. Раздался выстрел — и Сашка упал. Но рука, державшая пистолет, дрогнула от волнения, выстрел оказался неточным. К стене привалился младший из братьев Челедов — Ладя. Он был бледен и держался за плечо. Пуля, пройдя через тело упавшего Сашки, ранила парнишку.

Сашка приподнялся и попросил:

— Стреляйте еще!..

После второго выстрела его не стало.

Весной в лесу Иржи Целерин напоролся на немцев. Те устроили облаву на партизан. Стреляли по всему, что шевелилось или двигалось. Услышав выстрелы, Целерин побежал в обратную сторону. Остановившись, почувствовал острую боль в боку. Понял, что ранен, но побежал дальше. Когда же окончательно выбился из сил, забрался в густой кустарник и там, потеряв сознание, рухнул на землю.

Прочесав лес, немцы ушли. В лесу появились дровосеки, возчики. Они-то и нашли Целерина. Наклонились над ним, потрясли его, но он в сознание так и не пришел. Когда же перевернули его, увидели на траве кровь. Один из крестьян запряг лошадь в телегу, положил на нее Целерина и увез.

Дорогой Целерин пришел в себя. В лесном сумраке разглядел головы и услышал обрывки слов.

Через какое-то время лес стал редеть, и повозка выехала на поляну. Там стояла небольшая хижина. Несколько собак бешено лаяли и рвались с цепи. Целерина осторожно перенесли в хижину и положили на войлочную попону.

— Не бойся, ты в надежных руках, бабка тебя вылечит, — прощаясь, сказали Целерину крестьяне.

Послышался мужской голос, погоняющий лошадь, заскрипели колеса, взвизгнула ось, и телега затарахтела.

У печи стояла старуха. Она отодвинула чугунную заслонку и прямо в огонь поставила закопченный горшок.