Александр Карпов - В небе Украины

В авиации есть такое понятие — «готовность». Под этим подразумевается время, нужное для того, чтобы машины взлетели на выполнение задания. Как сократить это время, — вот над чем часто задумывается Хитали. Ведь нередко полк вылетает по вызову с передовой. И тут каждая минута промедления может пагубно сказаться на исходе боя. Запоздает группа с приходом на цель, глядишь — враг уже овладел опорным пунктом, и попробуй теперь его выбить оттуда.

Хитали всегда старался добросовестно, в полную меру сил и способностей выполнить свой долг. Такова формула жизни этого летчика. Превыше всех должностей и титулов нес он главное звание коммуниста. И когда молодые пилоты иногда самоуверенно судили о старших, взваливая на них вину за наше отступление, Хитали нередко говорил, что стойкости и убежденности мы должны учиться у них, воинов 41-го. Это были преданные, не знающие сомнения бойцы и их стойкость, мужество помогли вам — и старым и молодым — не только остановить, но и поставить на краю пропасти фашистскую армию в битве под Сталинградом.

…Когда младший лейтенант Савельев открыл дверь землянки, майор Выдрыч сообщал сводку Совинформбюро.

— Разрешите присутствовать? — спросил летчик.

— Присутствуйте, товарищ младший лейтенант, ответил сухо комиссар и, взглянув на часы, вил: — Вы опоздали на четверть часа, а это, поверьте мне, не к чести летчика.

Савельев смутился и, торопливо отыскав свободное место, бесшумно присел на нары.

Никто из летчиков, казалось, не обратил внимания на происшедшее, и только Хитали понимающе, едва заметно улыбнулся. Отыскав взглядом закусившего губу Алексея Савельева, он тихо, только для него одного, сказал: «Повезло нам, Алеша: наш комиссар научит нас ценить время».

С началом боевого вылета комиссар был на стоянке. Техсостав работал с огоньком, а Выдрыч стоял поодаль, посматривая на часы. После взлета подошел к инженеру полка, потер в коротком раздумье переносицу:

— Огорчать вас не хочется, и душой кривить не могу, — начал он, и внимание техсостава обострилось.

Затем Выдрыч быстро и точно сделал замечания:

— Подвеску бомб производили без соблюдения техники безопасности, дозаправка горючим производилась медленно, к тому же с неоправданной потерей бензина. Всю стоянку залили горючим. Первая эскадрилья взлетела после сигнала через три минуты, а вторая — через семь. А все потому, что не научились ценить время!

Когда после возвращения с боевого задания усталые летчики с наслаждением курили, на стоянке вновь появился комиссар.

Справившись о выполнении боевой задачи, Выдрыч не удержался, сказал: сказал:

— Молодцы! Хорошо взлетели, быстро собрались организованно отошли от аэродрома. А вот вторая эскадрилья, — комиссар помедлил какое-то время, затем докончил свою мысль: — не цените элемент времени. А жаль!

— Хитали появился над целью на восемь минут раньше. Разве это не показатель?!

— Вот и узнайте, как этого добилась первая эскарилья. Об этом, пожалуй, смогут рассказать Чернов и Хитали. А чтобы достичь таких же показателей, надо «разжигать» огонь соревнования. В боевых условия это очень трудно. Но нужно пытаться. Бот вы, Вавилов, скажите, что если группа штурмовиков опоздает хотя бы на одну минуту с атакой? — спросил Выдрыч инженера эскадрильи.

Вавилов вспыхнул. Недоумевающе пожав плечами, он ответил:

— Я, право, удивлен вашим вопросом. Одна минута и та возводится в степень…

Комиссар помрачнел, потер переносицу и снова заговорил:

— С одним из близких мне летчиков в начале войны произошел скверный случай. Выбросить десант было приказано в 11 часов 00 минут, а он опоздал. Когда же выброска произошла, к этому квадрату подоспели фашисты. Десантники были сброшены на марширующие части немецких войск и не выполнили поставленной задачи. Многие из них поплатились жизнью. Вот что значит минута в боевой обстановке.

Вскоре полк вызвали по тревоге. Хитали дал команду технику самолета:

— Запуск!

Закрыт фонарь. Рука привычным движением нащупывает тумблеры на приборной доске кабины, открыт кран «Воздух». Винт дернулся с места, раздался знакомый звук мотора, переходящий в рокочущий мощный гул.

Техник убирает упорные колодки из-под колес, понятным для летчика жестом дает сигнал на выруливание.

Величаво, будто гигантские литавры, грохочут двигатели штурмовиков. На какое-то время, прежде чем взлететь, ведущий останавливается на старте. Еще один внимательный взгляд влево, вправо перед прыжком в опрокинувшуюся над аэродромом, залитую солнцем бездонную голубизну.

Стартер взмахнул белым флажком, и самолет словно срывается с катапульты, мчится вперед. Спустя несколько минут после того, как группа собралась в колонну звеньев, с высоты доносится затухающий гул моторов. Самолеты уходят на запад.

В динамике наземной радиостанции, откуда ведутся переговоры с ведущим, слышится знакомый баритон:

— Группа в сборе. Иду на выполнение боевого задания.

Взволнованные авиаспециалисты долго еще стоят без движения, глядя в сторону удаляющейся группы штурмовиков. На аэродроме воцаряется тишина. У самой кромки аэродрома, раскачиваясь на ветру, приглушенно шепчутся молодые березки. Буйствует вокруг летнее разнотравье, всюду розовеют головки дикого клевера. Будто подвешенные колокольчики, неумолчно звенят в небе жаворонки.

Тридцать минут полета — и пейзаж меняется. Замелькали по сторонам озера, вокруг простирается рыже-желтая неохватная степь без единого намека на жизнь.

«Ильюшин», на котором мы летим, — сильная и послушная машина. Он славится мощью своего вооружения, броневой защитой и сильным, мощностью около двух тысяч лошадиных сил, двигателем. Когда штурмовики проносятся на бреющем и, используя складки местности, неожиданно выскакивают на врага, они кажутся неотразимыми.

Погода постоянно портится. Сплошная облачность заставляет летчиков прижимать самолеты ближе к ведущему.

Сто сорок миллиметров осадков в год — предел для Калмыкии. Циклоны, приносящие обильные дожди, обычно обходят ее стороной, облачность для здешних мест редкость. Но нам это на руку. Маскировка.

Линия фронта осталась позади. Впереди земля, занятая врагом.

В воздухе появились «мессеры». А с земли — плотный заградительный зенитный огонь. Казалось, лететь дальше невозможно. И все-таки Хитали не повернул обратно. Сектор газа вперед, ручка — от себя, и самолет резко идет к земле. Почти неуловимая глазом группа штурмовиков сливается с местностью. Самолет ведущего молнией проскакивает под шапками разрывов зениток, не отстают от него и ведомые.

Противозенитный маневр был выполнен Хитали с безупречной четкостью, К цели группа вышла в точно назначенное время.