Елена Ржевская - Особое задание. Повесть о разведчиках

Рядом застонал тяжело раненый. Яру ни н ле­жал, уставившись в серый брезентовый потолок. Вот живёшь, работаешь, незаметно вкрадётся се­дина в волосы, а всё по-мальчишески горячо ждешь своего часа испытать силы. И хоть в геле нет прежней ловкости, зато больше опыта, больше накопил душевных сил, больше и отдать хочется. Ждёшь, что придёт испытание, горячей тревогой полоснёт по сердцу. И вдруг нелепый осколок остановит, свалит тебя.

— Хватит,— зло сказал подполковник, реши­тельно садясь, — завтра выписываюсь.

— Товарищ подполковник, — сокрушённо вздохнул Подречный,— вам же нельзя поды­маться.

Койки закачались, опрокинулись, но он си­дел, бледный от подкатившейся тошноты, яростно вцепившись пальцами в матрац, зажмурившись.

В накинутом на плечи белом халате, держа фу­ражку в руках, неловко ступая между койками, стараясь не шуметь, не опрокинуть ничего, ка­питан Дубяга подошёл к койке подполковника. Небритый, серый от пыли, он принёс с собой сюда, в палатку, в атмосферу больничного покоя искусно созданную в прифронтовом лесу, на­пряжение военных буден, и раненые встревоженно провожали его взглядом.

Подречный замахал на него руками, но было уже поздно, — подполковник заметил Дубягу. Он сидел осунувшийся, с запавшими висками.

— Здравствуйте, товарищ подполковник, — и смутившись оттого, что видит своего начальника в таком необычном, беспомощном состоянии, Ду­бяга растерянно произнес:— А вы хорошо вы­глядите, товарищ подполковник... хорошо...

Подполковник поздоровался с Дубягой, мед­ленно улёгся на спину, скрылись под одеялом его широкие плечи. Дубяга, наклонившись над койкой, тихо выпалил:

— Товарищ подполковник, задержан дивер­сант.

Подполковник повернул к Дубяге лицо:

— Один?—спросил он.

— Пока один, товарищ подполковник, розыск второго упорно продолжается.

— Кто задержал?

— Патрули, товарищ подполковник, возле де­ревни Вырино, в трёх километрах от артиллерий­ского склада... — торопливо сообщал Дубяга.— Я допросил его, немец сознался на первичном допросе, подтвердил задание...

— Кто распорядился задержать его, спраши­ваю?

— Я, товарищ подполковник!..

Подполковник молчал. Глядя перед собой, ми­мо Дубяги, глухо заговорил:

— Вот что, отправляйтесь к коменданту штаба, сдайте ему оружие, доложите: накладываю на вас взыскание — трое суток ареста.

Незаметно подошла молоденькая веснущатая сестра и стала рядом, не решаясь прервать под­полковника.

— Ведь допросить надо, — растерянно прого­ворил Дубяга, еще не уяснив, что всё сказанное подполковником относится действительно к нему.

— Найдётся, кому допросить и без вас.— Повернув на подушке лицо к Дубяге, подполков­ник резко спросил: — Почему являетесь не­бритым?

Дубяга вспыхнул, на лбу, на щёках просту­пила краска.

— Выполняйте!

Дубяга надел фуражку, отдал честь и круто повернулся на каблуках; он шёл к выходу мимо коек с ранеными, накинутый на плечи белый ха­лат разлетался за ним. Не успел выйти Дубяга, как в палатку вошёл младший лейтенант Белоухов с папкой в руке. «Что там дежурная сестра смотрит! Идут и идут!» — заворчал Подречный. Белоухов ежедневно приезжал к подполковнику, привозил почту, если за сутки были приняты по рации донесения, докладывал о них. Вот и сей час он протянул листок с донесением, но Ярунину трудно было читать; он долго вертел перед глазами листок, потом вернул Белоухову, ска­зав:

— Прочти.

Из штаба партизанского движения передали: в Ржеве брошены гранаты в помещение тайной полиции.

По мере того, как читал Белоухов, лицо Яру­нина смягчалось: партизаны в Ржеве начинают действовать активнее.

— Так, — сказал задумчиво подполковник, — ну, а что за почта сегодня?

Белоухов открыл папку, сидя на табурете у из­головья подполковника, тихо читал. Довганюк докладывал, что допрос задержанного шофёра никаких результатов не дал, за недоказан­ностью преступления шофёра пришлось из-под стражи освободить; продолжают наблюдение за ним. Ярунин положил поверх одеяла большие руки с побелевшими ногтями, задумался нахму­рившись. Белоухов впервые заметил, что у под­полковника густая седина на висках, и вся голова в иголках проседи. Он записал под диктовку под­полковника распоряжение об усилении розыска немецкого диверсанта, спущенного на парашюте: диверсант не мог уйти далеко, скорее он осядет где-либо, притаится на время, будет бездейство­вать, выжидая удобного случая, и это надо учесть разведчикам.

Конечно, Дубя га был бы нужен сейчас для ро­зыска, и всё же его пришлось отстранить. Он бывает горяч, опрометчив в своих решениях и сегодня совершил грубый промах, задержав од­ного диверсанта, в то время как второй не был еще обнаружен; надо было итти по следу дивер­санта, не выдавая себя, чтобы не дать понять второму, что за ними следят, иначе тот скроется на время, заметёт следы.

— Можешь итти, — отпустил подполковник Белоухова. Недомогание проходило, и лёжа он чувствовал себя лучше.

Младший лейтенант стоял возле койки Ярунина, зажав папку подмышкой, беспокойно одёр­гивая полы гимнастёрки.

—Разрешите обратиться, товарищ подполков­ник!

Ярунин чуть заметно кивнул головой.

— Товарищ подполковник, переведите меня на другую работу!

— На другую?

— На оперативную...

Это было всё, что нашелся он сейчас сказать вместо заранее подготовленных слов, десятки раз повторенных про себя, таких ясных, убеди­тельных. Но подполковник, видимо, понял, о чём просил младший лейтенант, он сказал:

— Погоди, Белоухов, каждому в свой час.

Это и опасался услышать Белоухов. Каждый

хорош на своём месте: одним место в разведке, а другим — в штабе за рацией. Белоухов на се­кунду пригнул голову, как под ударом, скуластые щёки залило румянцем. Подполковник прогово­рил примиряюще:

— На всех хватит, Белоухов. Наша борьба не на жизнь, а на смерть, и впереди у нас ещё много серьёзных испытаний.

Когда младший лейтенант ушёл, Подречный поправил подушку под головой Ярунина, укрыл его одеялом.

— Ты чего? — спросил подполковник,— по­чему ты остался?

Подречный укоризненно покачал головой. Яру­нин закрыл глаза, но он не спал, сквозь полу­прикрытые веки ему было видно безбровое, обожжённое солнцем доброе лицо Подречного.

Дубяга лежал на постели поверх одеяла, го­ловой к двери. Белоухов осторожно прикрыл за собою дверь, ступая на носках, сделал несколько шагов по комнате; предательски заскрипели по­ловицы.

— Жора, — нерешительно позвал он — вот та­бачку принёс, у тебя-то, наверное, курево кон­чилось.

Дубяга молчал. Белоухов положил пачку та­бака на край стола поближе к постели, потоп­тался на месте, заговорил громче: