Гарри Тюрк - Час мёртвых глаз

Альф засунул руку в карман и подал Цадо открытый портсигар. Это были хорошие сигареты. Он тихо сказал: - Прошу вас. По слуху в его голосе ничего нельзя было различить, никакого недоверия, неодобрения, но Цадо все же знал, что он недооценил Альфа. Он взял сигарету и поторопился подать Альфу горящую спичку. Довольно долго они стояли друг напротив друга и молча курили. Цадо глянул на тусклую керосиновую лампу, которая освещала комнату. Она в сравнении с остальной обстановкой была прямо-таки предметом роскоши. В комнате стояли только лишь несколько ящиков, где лежали вещи Альфа, стул и довольно ржавая железная кровать, с помощью нескольких матрасов и одеял превращенная в место для сна.

Он никакого внимания не уделяет удобству, подумал Цадо, я видел квартиры офицеров, похожие на салоны. А может быть, он слишком ленив, чтобы собирать всякие штучки. Или он хочет демонстрировать свою нетребовательность. Кто знает? Цадо внимательно посмотрел на

висящую косо на стене картину, изображавшую цветущее вишневое дерево перед идиллически размещенным деревенским домом. Это было дешевое, загрязненное мухами печатное издание, поблекшее и выцветшее.

Он не любит порядок, думал Цадо. У него, вероятно, всегда был кто-то, кто содержал обстановку в порядке. Если ему приходится делать это самому, он все оставляет, как оно лежит. Маменькин сынок, который ведет войну. Гимназист, который после окончания военного училища верит, что окончательная победа у него в кармане. Не понятно, что о нем думать. Такие люди могут и шею кому-то сломать.

Альф стряхнул пепел своей сигареты. Он небрежно сбросил его просто на пол. Пол был грязным. На нем валялись сожженные спички и растоптанные окурки. Внезапно Цадо заметил, что у него все еще была каска на голове. Он смущенно снял ее и разгладил волосы.

- Вы убедились, что они оба мертвы? – поинтересовался Альф. Он присел на край стола и рассматривал Цадо.

Тот ответил исключительно спокойно: - Конечно, господин лейтенант. Я убедился в том, что они мертвы. К сожалению, невозможно будет достать их останки. Вы же знаете, минное поле...

- Я знаю, - перебил его Альф, - это минное поле подвернулось как нельзя кстати, не так ли, Цадо?

- Я не понимаю, господин лейтенант, - сказал он осторожно.

- Да и не нужно, - произнес Альф, - я имею в виду, что не нужно, чтобы вы понимали мои мысли. Но что вы вообще думаете, собственно, о полевых жандармах?

Цадо почувствовал, как на лбу у него появился пот. Он сердился, что снял каску. Альф мог бы увидеть пот. Он решил попробовать сменить тему беседы. Это была попытка ввести Альфа в заблуждение, и он начал это в некоторой степени ловко. Но недостаточно ловко, чтобы на самом деле обвести Альфа вокруг пальца.

Он откровенно сказал: „Я ничего не думаю о полевой жандармерии, господин лейтенант. Я считаю их излишними.

Альф улыбнулся. Он довольно долго благосклонно смотрел на Цадо и сказал: - И эту вашу точку

зрения вы делите, очевидно, с Биндигом. Я прав?

- Я не знаю точно, что думает Биндиг об этом, - сказал осторожно Цадо.

- Но я знаю! - подтвердил ему лейтенант. - И, прежде всего, оба полевых жандарма, которых вы провели, они это точно знают. Скажем вернее: они это знали, потому что мертвец ничего больше не знает. И он ничего больше не может высказать. Он больше не может никому ничего сделать и не может ни о чем распорядиться. У смерти есть свои положительные стороны, если посмотреть на нее вот так.

Цадо вздохнул. Он почувствовал себя немного увереннее в этот момент, так как он теперь знал, на что он мог рассчитывать с Альфом. Он задумчиво произнес: - Это философский вопрос, господин лейтенант. Я почти забыл то немногое из философии, что узнал во время учебы…

- Не говорите так! – поправил его Альф. - Вы только делаете вид, что забыли это. Философия – это то, что не забывают. Это как субстанция, которая входит в кровь. Если кто-то несет ее в себе, то больше не может ее потерять. Все, что человек делает, выросло из этой философии. И у вас тоже. И даже если вы делаете вид, что этого не знаете, Цадо.

- Это возможно, господин лейтенант, - согласился Цадо, - я не очень большой знаток в таких вещах.

Альф широко улыбнулся. Он засунул руку в карман брюк и дружелюбно сказал: - Вы пытаетесь стать хуже, чем вы есть, Цадо! Вы же человек с хорошим школьным образованием. И вы же умный человек. Даже очень умный. К этому прибавляются ваши военные способности. И еще умение молниеносно принимать правильные решения. Или это не так?

Цадо взглянул на свет керосиновой лампы. Он скромно ответил: - Я не знаю, всегда ли мои решения правильны, господин лейтенант. Я не могу на самом деле судить об этом с такой уверенностью.

- Зато я могу! - сказал Альф. Он поднялся и продолжил. - Иногда нужно решаться на что-нибудь очень быстро. Вы, к примеру, сегодня очень быстро решились на то, что проведете обоих полевых жандармов. Не думаете ли вы, что это решение было правильным?

- Я думаю, правильным, - ответил Цадо, - связной был в отъезде, а у меня было время, чтобы провести обер-фельдфебеля и унтер-офицера.

Альф приложил руку ко лбу, будто у него болела голова. Он снова улыбнулся.

- Ах, да, связной, - сказал он, - тоже такое вот совпадение. Это совпадение, и то, что впереди было еще и минное поле, оба эти обстоятельства, наверное, спасли Биндига от отправки в штрафную роту.

- Я не понимаю, господин лейтенант, - спокойно сказал Цадо.

Альф кивнул. Он больше не улыбался, но лицо его не было взволнованным. Оно было безразличным.

- Поговорите с Биндигом об этом, - сказал он коротко. Потом он помолчал несколько минут, прежде чем он продолжил. - Цадо, - сказал он, глядя в лицо обер-ефрейтору, - вы дольше служите в этой роте, чем я, вы обер-ефрейтор, а я лейтенанта. Постарайтесь, чтобы вы не закончили эту войну как труп, висящий на дереве. Вы на самом лучшем пути к этому. Он сделал маленькую паузу. Потом сказал: - Приготовьте мне рапорт о том, как погибли оба полевых жандарма. Укажите место и время. И почему вы такой грязный?

- Вечернее богослужение, - ответил Цадо. - Застало меня на полдороги. Я ехал со связным штаба дивизии.

- Но подайте мне этот ваш рапорт еще сегодня. Он не должен быть длинным.

- Конечно, господин лейтенант! - сказал Цадо. - Я не понимаю ваши намеки, господин лейтенант. Это должно быть недоразумение...

- Можно ли добраться до того места, где взорвалась машина?

- Нет, господин лейтенант. - Цадо вытер каплю пота со лба. - Я не понял, из-за чего я на дереве...

Теперь идите, - сказал Альф, - и запомните: я не придаю большого значения тому, что моя рота предоставит следующего солдата, которого осудит полевой суд. Вы меня поняли?

Цадо не подтвердил этого, и Альф все же отпустил его. Цадо вышел из дома и подумал: он хочет стать старшим лейтенантом. Еще до того, как война кончится. От этого увеличится пенсия. И он в затруднительном положении. Хорошо знать об этом. Это успокаивает. Он, спотыкаясь в темноте, выбрался наружу и отправился искать дом, в котором он квартировал. Он не нашел Биндига. Тогда он решил умыться, а потом отправиться к одинокому хутору. Он накачал во дворе воду в ведро и принес его в дом. Биндиг взял с собой мясные консервы, подумал он. Я должен поторопиться, он будет меня ждать.