Николай Чуковский - Рассказы
- Название:Рассказы
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательство Художественная литература
- Год:1977
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Чуковский - Рассказы краткое содержание
Рассказы разных лет, посвященные теме героизма и мужества нашего народа, проявленных в годы Великой Отечественной войны, проблемам воспитания, любви и дружбы.
Рассказы - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Я бы от одного страха сорвалась! — сказала Манечка.
Но тут вдруг Лиза Кольцова, не произнеся ни слова, спустилась с груды дров, прошла в паровозную будку, вылезла наружу и двинулась по карнизу вдоль котла. Произошло это так неожиданно и быстро, что никто не успел ее удержать. Королев, одеревенев от испуга и растерянности, следил, свесив голову из тендера, как легко и гибко она уходила все дальше и дальше…
— Отчаянная! — воскликнула Манечка. — Я говорила, говорила!..
— Если сверзится, туда ей и дорога, — сказала Варвара за спиной у Королева. — Нечего фигурять и выкамаривать.
Эти слова заставили Королева обернуться. Когда же, через мгновение, он опять глянул туда, куда ушла Лиза, там ее уже не было.
Королев вскочил, вылез из паровозной будки и, хватаясь за поручень, пошел вдоль котла по карнизу.
Ветер рвал на нем гимнастерку, котел дышал жаром. Хотя он не привык к такой акробатике, он даже не подумал о том, что может сорваться, и не испытывал страха за себя. Тревога вела его, тревога за нее, он хотел знать, где она, что с ней стало. Быстро прошел он над колесами, над летящей землей — вдоль всего длинного котла.
Вот она где!
Впереди паровоза, перед котлом, оказалась маленькая площадка, огороженная решеткой. Лиза Кольцова стояла на этой площадке и смотрела вперед.
Он вскрикнул от радости. Она повернула к нему голову. Он перелез к ней и встал рядом.
— Мы летим! — сказала она громко, чтобы перекричать железный лязг колес.
Действительно казалось, что они летят. Вся темная громада паровоза, которая их несла, была позади. Рельсы и шпалы, уже смутно различимые, стремительно подплывали прямо под их ноги. Темные купы деревьев неслись им навстречу, меняя на ходу очертания, — превращаясь из кораблей в башни, из башен в горы, из гор в зверей. Ветер с силой дул им в лица.
— Как это здорово — лететь в ночь, в темноту и не знать, что тебя ждет впереди, — сказала она. — Здорово, правда?
Королев не ответил, хотя почувствовал, что это действительно здорово. Он вообще теперь чувствовал все, что чувствовала она, мгновенно заражался ее чувствами.
— Словно летишь на санках с горы, — продолжала она. — Только там знаешь, куда летишь, а здесь не знаешь. Ни к чему не прикрепленная, листик, сорванный с ветки, лечу и лечу!
Он сразу тоже почувствовал себя таким же листиком, кружащимся на ветру, и сказал:
— Воля!
— Воля, — согласилась она. — Человек, который никому не нужен, волен.
В этих словах была горечь, и, хотя ему неизвестно было, чем она вызвана, он, заражаясь, сам невольно проникся горечью.
— Разве вы никому не нужны?
— А кому же? — спросила она. — Отец убит, два брата на фронтах, мать в оккупации застряла. Тут поневоле станешь вольной.
Ему было жаль ее. Такая худенькая, маленькая; ее голова едва доходила ему до плеча.
— Что же вы хотите сделать с вашей волей? — спросил он.
— Я уже говорила вам. Сражаться.
Вспышки, озарявшие небо, становились все ярче и чаще. На короткую долю мгновения огромный мир выступал из тьмы — поляны, леса, овраги, дали, речки. Внезапно паровоз вскочил на узенький бревенчатый мостик; небо озарилось, и прямо под своими ногами, далеко внизу, между бревнами, они увидели блеснувшую воду.
— Дух захватывает! — сказала она. — Вы любите, когда захватывает дух?
— А вы? — спросил он.
— Люблю!
Небо опять передернулось вспышкой, и свет отразился у нее в глазах.
— Люди оставляют детей и уходят сражаться, — сказала она. — А мне некого оставлять, где же мне быть, как не на фронте. Только мне хотелось бы сражаться, как сражались в старину: один на один. Чтобы я видела его лицо, а он мое.
— Теперь так не бывает.
— И очень жаль. Но иногда и теперь бывает. У летчиков, у танкистов. Самолет против самолета, танк против танка. Конечно, лица не видишь, но все-таки один на один — кто хитрее, кто храбрее. Один погибнет, другой победит. Только тогда и захватывает дух, когда либо победа, либо погибель…
Королев был на полтора года старше ее и отлично понимал, сколько в словах ее детского, совсем ребяческого. Но он уже не мог не подчиняться ее чувствам, не восхищаться ею. Пылкость и яркость ее мечты заразила его; и ему тоже представлялось уже, что нет ничего упоительнее, чем встретить врага один на один, и — либо победа, либо погибель. И вся эта раздираемая вспышками ночь на паровозе, летящем неизвестно куда, казалась ему таинственно праздничной, потому что она стояла рядом.
А между тем все менялось вокруг, и нельзя было этих перемен не заметить.
Мелькание света стало беспрерывным, вспышки сливались, не успевая погаснуть; было видно, как днем. Шум паровоза до сих пор заглушал все внешние звуки; но теперь раскаты взрывов были так громки, что заглушить их было невозможно. Словно исполинский зверь засел в этих лесах и рычал на бегущий мимо паровоз.
Да и леса совсем изменились. Исчезли привычные мягкие купы одетых сумраком елей, берез и осин. Деревья стояли голые, без листьев и хвои. Когда за лесом вспыхивало небо, видны были их переломанные скелеты с дико вывернутыми суставами.
Потом возник еще один звук — высокий отвратительный вой, тянущий за душу.
— Что это?
— Снаряды летят через нас, — ответил Королев.
Он взглянул ей в лицо: очень ли она испугалась? Но лицо ее ничего ему не сказало; быть может, в грохоте взрыва она и не расслышала его слов. Но когда взрыв отгремел, она проговорила:
— Если слышишь, бояться нечего. Того снаряда, который попадет, не услышишь.
«А ведь верно, — подумал он. — Как глупо, что я боюсь. Нечего бояться».
Снаряды визжали и визжали. Будто кто-то мокрой пробкой проводил по стеклу неба.
— Они видят нас? — спросила она.
— Не думаю, — ответил он. — Они давно уже бьют по железной дороге. А мы им за лесом не видны.
— Нет, видят, — сказала она. — Видят искры над трубой.
Машинист, наверно, тоже так считал, потому что паровоз вдруг дернулся и понесся вдвое быстрее. Ветер продувал их насквозь. Они неслись и неслись, а свет мелькал, снаряды выли, взрывы гремели. Но Королев смотрел не вокруг, а в ее приподнятое кверху лицо, в глаза — то озарявшиеся, то потухавшие. Он был счастлив.
Потом их дернуло вперед, прижало к железным перильцам — паровоз резко сбавил скорость. Далеко впереди, на путях, что-то темнело. Пути мягко поворачивали вправо, и весь их широкий изгиб был забит вагонами. Целый город вагонов; они были хорошо видны, потому что один дальний вагон, — уже за поворотом, — горел, и мечущееся пламя все освещало, колебля гигантские тени.
Паровоз замедлил ход, но казалось, что расстояния не хватит и что он врежется в вагон. Кругом все гремело, гудело, выло, дрожало и дергалось. Чем ближе подплывали вагоны, тем ясней становилось, что от них остались только обломки. Они, верно, давно уже стояли здесь, сгрудясь и перегородив путь, и артиллерия из-за леса несколько суток крошила их. Паровоз остановился в пяти шагах от ближайшего вагона, и Королев соскочил на землю.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: