Михаил Домогацких - Южнее реки Бенхай

В ответ на эту просьбу Уэстморленд получил из Вашингтона указание, полностью развязывающее ему руки на использование американских вооруженных сил. «Правительство Соединенных Штатов, — говорилось в секретной телеграмме, подписанной министром обороны, — приняло решение усилить всеми мерами программу умиротворения Южного Вьетнама, включая принятие любых возможных шагов по обнаружению и уничтожению мест концентрации войск и штабов Вьетконга на территории Южного Вьетнама всеми возможными средствами, доступными правительствам Вьетнама и Соединенных Штатов. Вам разрешается использовать войска Соединенных Штатов для укрепления позиций вооруженных сил правительства Вьетнама, когда и как вы сочтете нужным».

Директор Центрального разведывательного управления Рейборн, сменивший на этом посту Маккоуна, писал Уэстморленду, что он дал указание своим представителям действовать в полном согласии с ним, обратив особое внимание на более активное развертывание психологической войны, по вопросам которой генерал Уэстйорленд имеет свои, представляющие интерес, соображения.

С самого начала года американское командование в Южном Вьетнаме, особенно после прибытия в Сайгон нового главнокомандующего, стремилось создать такое устрашающее военное превосходство над противником, которое, по мнению специалистов, должно было привести его к деморализации, породить страх, заставить отказаться даже от мысли о проведении наступательных операций и дерзких налетов на укрепленные районы и базы. В первую очередь надежды возлагались на авиацию как тактического, так и стратегического назначения. Тяжелые самолеты с военно-воздушных баз в Таиланде и на Гавайях совершали налеты на Северный Вьетнам, обрушивая бомбовые удары на объекты любой значимости — будь то железнодорожный мост или швейная фабрика, электростанция или кирпичный завод: летчики, не задумываясь, подвергали их разрушению. На Юге целями для бомбардировок тактической авиации и бесчисленных эскадрилий вертолетов были деревни, которые якобы укрывали партизан, дороги, каналы, каждая повозка или сампан, потому что они, считалось, везли или продовольствие, или боеприпасы для Вьетконга. Сбрасывали бомбы, выпускали ракеты, вели огонь разрывными пулями по группам крестьян, потому что это, как были убеждены американцы, или люди Вьетконга, или сочувствующие ему, других здесь просто не могло быть. Другие должны были находиться в «стратегических деревнях», или, как они стали называться, в «деревнях революционного развития», откуда не так легко выбраться за пределы колючей проволоки.

Фотографии и кинопленка, запечатлевавшие лихие налеты грохочущих и изрыгающих смертельный огонь вертолетов, показывали бегущих в панике людей, горящие хижины, бушующий огненный смерч; пропагандистский аппарат Вашингтона начал продавать для зарубежного экрана — надо же возвращать хоть часть истраченных денег, — неожиданно стали для Америки опасным обвинительным доказательством о ведении войны недозволенными методами, внесенными в устав Международного трибунала для суда над главными военными преступниками гитлеровской Германии. В государственный департамент стали поступать донесения послов о недопустимости распространения фильмов о войне во Вьетнаме, поскольку они вызывают быстрый рост антиамериканских настроений. Генерал Уэстморленд получил указание опровергнуть убедительными фактами несправедливость обвинений в том, что карательные воздушные акции против Вьетконга будто бы вызывают недовольство населения, а за рубежом сеют неверие в победу американского оружия.

Генерал разослал по вьетнамским деревням специалистов по психологической войне, обязав их собрать мнение вьетнамцев об американских бомбардировках. Очень быстро в его распоряжение были предоставлены убедительные доказательства того, что «вьетнамские крестьяне приветствуют бЬмбардировки, потому что они помогают им избавиться от влияния Вьетконга». Только донесение, полученное Уэстморлендом от какого-то полковника Смита с базы Фусань, говорило о том, что «на голову Америки призывают самые страшные божеские кары за то, что ей мало расстрелов невинных, она еще посылает на их головы бомбы с неба. Акции, которые проводятся под предлогом разрушения опорных пунктов Вьетконга, — писал полковник Смит, — чаще всего, судя по наблюдениям на нашем участке, обрушиваются на мирных жителей, потому что их легче обнаружить и подвергнуть возмездию, чем найти действительный лагерь противника».

— Кто такой полковник Смит? — спросил командующий прибывшего к нему с докладом полковника Мэрфи.

Последнее время Уэстморленд благоволил к Мэрфи.

Видимо, ему нравились острые, не лишенные наблюдении мнения полковника о событиях и о людях.

— Это очень хороший офицер военной разведки, сэр. Могу добавить, что таких не очень много даже в нашей фирме [20] Фирма, или агентство, — так называют работники ЦРУ свою организацию. ,— сказал Мэрфи, думая, что генералу стало что-то известно о Юджине Смите из закрытой информации. — Наш шеф, простите, бывший шеф, Маккоун предпринимал попытки перетянуть его в ЦРУ. Он высоко ценил способности Смита, который за участие в крайне деликатной операции, связанной с Нго Динь Зьемом, был удостоен одной из высших наград Америки. И вручал ему эту награду сам президент Джонсон. У вас есть какие-то планы в отношении Юджина, сэр?

— Я вижу, вас связывают дружеские чувства, не так ли, Джим? — спросил генерал.

— Мы вместе учились, сэр, а это немало. Но самое главное, хотя в нашей фирме и не принято хвалить кого-то, кроме себя, конечно, — Мэрфи улыбнулся, — но полковник Смит, сэр, одна из ярких личностей. Он знает вьетнамский язык, а это, согласитесь, непростое дело. И он знает эту страну. Возможно, — вот видите, я перехожу к настоящему нашему стилю, — он излишне романтично смотрит на нее. Но слабости есть почти у каждого человека, — дипломатично произнес Мэрфи, давая понять, что из числа людей, обладающих слабостями, он, естественно, исключает генерала.

Генерал никак не отозвался на эту тираду. Может, не придал значения ее откровенной направленности, а может, решил не реагировать, уже зная о способности Мэрфи рассматривать каждого как бы через микроскоп, стараясь увидеть в нем черты, не замечаемые другими. Лучше этому язвительному человеку не давать повода для обвинения в нескромности.

— Ваш друг, Джим, — после ваших горячих дифирамбов в его адрес боюсь утверждать определенно, — кажется, ставит под сомнение методы нашей войны во Вьетнаме. Вот почитайте, — генерал передал полковнику записку Смита.