Йозеф Глюкселиг - Сейф дьявола (роман и повести)

Через двадцать минут Райн осознала, что идет по ночному Мюнхену словно на прогулке. Навстречу ей медленно приближалось такси. Она замахала рукой. И, сидя уже в машине, подумала, что в такси ее могут запомнить, а этот водитель с моржовыми усами наверняка запомнит лучше всех.

— Куда прикажете? — спросил таксист, в голосе которого не чувствовалось даже признака почтительности. Он напоминал Райн профессионала, хорошо знающего, что выполняет свою работу, а не валяет дурака.

— Не знаю, — улыбнулась Райн.

Таксист внимательно оглядел ее и, видимо, не смог сразу ответить на возникшие у него вопросы. На девицу легкого поведения она не была похожа, на женщину, которая не могла позволить себе устроиться в отеле, — тем более, и выпивши она не была. С ней был чемодан — это означало, что она не из Мюнхена или куда-то уезжает.

— Не знаете, чем заняться?

— Кажется, вы угадали.

— Каким временем вы располагаете?

— У меня в запасе четыре часа.

— Это будет стоить дорого, — заметил таксист.

Райн вынула из сумочки банкнот в сто марок и сунула его в карман кожаной куртки водителя. Таксист не спеша достал из кармана банкнот и вернул его Райн:

— Так не годится… Пока вы мне еще ничего не должны.

Райи никогда не чувствовала себя уютно в такси. Но на этот раз она ощутила покой и поудобнее устроилась на сиденье.

— Покажите мне Мюнхен…

Водитель не спеша тронулся с места и спросил:

— Вы из провинции?

— Да, — кивнула Райн.

— Сейчас ночь, много не увидите.

Приблизительно через полчаса они подъехали к повороту на автостраду, где стояли полицейские машины, проверявшие каждый проезжающий автомобиль.

— Повернем на автостраду? — спросил водитель.

— Возвращайтесь в город, — равнодушно бросила Райн.

Водитель кивнул и повернул в город. Иногда он обращал ее внимание на какую-нибудь достопримечательность…

— А здесь… — указал он на ничем не выделяющееся здание, — была резиденция Гитлера перед тем, как он пришел к власти.

— Это был преступник! — резко перебила его Райн.

Водитель повернул к ней голову:

— Да, это был преступник. — Он снова взглянул на дорогу и, немного помолчав, добавил: — Однако вы не можете его помнить… в то время вас, вероятно, еще не было на свете.

— Я знаю, во что он превратил Германию.

Водитель молча кивнул.

Их обогнала полицейская машина и остановилась у освещенного входа одного из ночных заведений.

Из машины выбежали двое мужчин и исчезли за стеклянными дверями.

— Полиция не спит, — сказал таксист.

— Здесь что, так каждую ночь? — Райн старалась, чтобы вопрос прозвучал естественно.

— Да, тут каждую ночь что-нибудь происходит, но сегодня их что-то слишком много. Вы приехали из небольшого города?

— Сейчас я живу в Париже.

На это водитель такси ничего не ответил.

— Я была в Вене и решила остановиться на денек здесь, — продолжала Райн.

— Поэтому, — заметил спокойно водитель, — я никак не мог отгадать ваш акцент.

— Зато вы не будете отрицать, что вы чистокровный баварец.

— За исключением семи лет, я прожил здесь всю свою жизнь.

— А те семь лет? Война и восточный фронт?

Водитель такси отрицательно покачал головой:

— Нет… концлагерь, фрау. В то время мне было двадцать лет.

Райн достала из сумочки сигареты и предложила таксисту:

— Значит, вам не нужно рассказывать, кто такой Гитлер…

— Мне нет… но я рад, что об этом не нужно рассказывать вам.

Подъехав к тротуару, таксист остановился. Достав из бокового ящика термос, он отвернул крышку и предложил Райн:

— Угощайтесь, это хороший кофе.

Райн с удовольствием выпила. Кофе действительно был хороший… Потом они снова поехали по улицам ночного Мюнхена, и таксист привычным движением приглаживал моржовые усы.

— С того момента, как вы сели в мое такси, я не могу определить, кто же вы. Не могу причислить вас ни к одному разряду людей, простите меня за откровенность… — Помолчав, таксист взглянул на Райн.

— Продолжайте! — сказала она.

— Ночами я возил столько людей, что они могли бы составить население огромного города, и очень редко ошибался. Но на этот раз я оказался в тупике… Вы выглядите иначе и говорите иначе. И я даже не знаю, стоит ли предлагать вам то, что мне пришло в голову…

Погасив сигарету в пепельнице, Райн спросила:

— Что же вам пришло в голову?

— Я подумал, что это катание по Мюнхену не доставляет вам особого удовольствия, мне оно тоже надоело, поэтому я хотел вам предложить заехать ко мне и попробовать отличного супа. Моя Анне-мари разогревает мне его именно в это время.

Райн заколебалась.

— Не бойтесь, — продолжал таксист, пока она молчала, — Анне-мари не будет удивлена. С тех пор как мы вместе, она привыкла кое к чему. А для вас в конце концов самое главное — приятно провести время до вылета вашего самолета, не так ли?

— Да, именно так, — согласилась она.

— Ну видите, — спокойно сказал таксист, — и я буду очень рад, что моя жена сможет поговорить с человеком, разделяющим ее взгляды на жизнь.

— Хорошо, — кивнула Райн, — но с одним условием…

Таксист снова пригладил моржовые усы и вопросительно взглянул на нее.

— Вы возьмете деньги, — продолжала она, — как будто ездили со мной все четыре часа.

— Нет! — твердо ответил таксист. — Вы заплатите столько, сколько мы действительно наездили…

— Я очень прошу вас… — попыталась настоять Райн.

— Я думал, — сказал таксист тихо, — что вы поняли, какую роль играют в моей жизни деньги… Это не мой мир.

Райн хорошо это поняла.

Светало. Лучи восходящего солнца коснулись скалистой возвышенности, густо поросшей кустарником. На узкой дороге, в ложбине, Галва помог вылезти из машины инженеру Машите, все еще находившемуся в полубессознательном состоянии. Проводив инженера к ручью, он снял с него пиджак и как следует обмыл ему холодной водой лицо.

Прошло еще несколько минут, прежде чем Машита оказался способен что-либо воспринимать.

— Что это? Где я? — ничего не понимая, оглядывался он вокруг, потирая рукой затылок и делая попытку встать.

Пытаясь успокоить его, Галва положил ему руку на плечо:

— Тихо, дружище, тихо! Сейчас вам все станет ясно…

Однако объяснять пришлось долго. Машита недоверчиво смотрел на Галву и сыпал вопрос за вопросом.

— Разумеется, я чех, — терпеливо разъяснял Галва.

— Эмигрант? — с подозрением спросил Машита.

— Да… хотя, собственно, нет, — сбивчиво отвечал Галва, что не особенно способствовало успокоению его спутника.

Тогда он стал объяснять все сначала. Заканчивая свою речь, видимо не совсем понятную для Машиты, он заметил:

— … А как я оказался в этом деле, вас это не должно волновать. Инженер Машита все понял.