Виктор Муратов - Перевал

— Товарищ генерал, вас просит второй.

— Что там у Ратникова? — Севидов взял трубку. Слушая доклад Ратникова, он все больше хмурился. — Ясно. Не допустите второй эшелон! Выполняйте. — Севидов положил трубку, обвел взглядом офицеров, задержавшись на полковом комиссаре Кореновском, проговорил: — Танки прут на Манычстрой.

— Это опасно, Андрей Антонович, — глухо сказал комиссар. — Могут прорваться к дамбе. Пора взрывать.

— Рано, Евдоким Егорович, рано, — озабоченно ответил Севидов и приказал телефонисту: — Дайте Боброва. Четвертый! — крикнул он в трубку. — Выводите на прямую.

…Командир артиллерийского дивизиона капитан Бобров выдвинул на кукурузное поле одиннадцать орудий и принял неравный бой. Первые удачные выстрелы ошеломили немецких танкистов. Чтобы сломить упорство артиллеристов, гитлеровцы бросили на них авиацию. «Мессершмитты» налетели так быстро, словно висели в воздухе где-то рядом над позициями дивизиона Боброва. Пикируя, самолеты буквально засыпали позицию бомбами и поливали свинцом. Всюду горели сухие стебли кукурузы, удушливый горячий дым разъедал глаза. Стволы орудий накалились. Но никто из артиллеристов не дрогнул и не покинул огневых позиций. Артиллеристы стойко продолжали вести беглый огонь по вражеским танкам, и те не выдержали — повернули назад.

Но тем временем немцам удалось построить наплавной мост ниже плотины.

— Пора взрывать дамбу, Андрей Антонович, — угрюмо повторил полковой комиссар Кореновский.

— Рановато, — возразил Севидов. — Надо бы перехватить их на мосту.

— Танки снова попрут. Могут помешать…

Севидов оторвался от стереотрубы, чтобы отдать приказание капитану Стечкусу, и тут заметил лейтенанта Осокина, который, превозмогая усталость, уже долго стоял навытяжку.

— Слава богу! — шагнул к нему генерал. — Почему так долго? Где разместил женщин?

Осокин сглотнул, переступил с ноги на ногу.

— Ну чего молчишь?

— Женщины… и мальчик… — с трудом выдавил Осокин сухими, потрескавшимися губами, — погибли.

Осокину показалось — генерал нисколько не изменился в лице. Возможно, до него еще не дошел смысл услышанного? Севидов удивленно смотрел на адъютанта, потом перевел взгляд на Стечкуса и тихо приказал:

— Выполняйте, пожалуй, Ян Вильгельмович. Момент взрыва на ваше усмотрение. Возьмите одного-двух саперов. Больше не надо.

— Товарищ генерал, — неожиданно для себя обратился Осокин, — здесь есть сапер. Он спас меня… Разрешите ему с капитаном Стечкусом?

— Что?.. Да, да…

Севидов все так же удивленно смотрел на Осокина, а, кажется, только теперь до его сознания стали доходить слова, сказанные адъютантом. Он подошел к нему ближе и долго смотрел все еще отчужденным взглядом.

— А что же вы… Как же вы…

Лейтенант Осокин начал было объяснять, но генерал, казалось, не слышал. Он повернулся к офицерам и коротко сказал:

— Извините, товарищи. — И вышел из блиндажа. Лейтенант Осокин, пропустив вперед генерала, шагнул следом.

Идя по ходу сообщения и глядя на сильнее обычного ссутулившуюся фигуру генерала, Осокин с болью думал, что вот сейчас и наступит самый страшный момент, когда придется пересказывать все до мельчайших подробностей.

— Андрей Антонович! — остановил их голос Кореновского. — Снова прут танки.

Генерал Севидов быстро вернулся в блиндаж, припал к стереотрубе. Из-за крутого холма вырвались до десяти немецких танков с солдатами на броне. Тяжелые, низко-посаженные танки T-IV с приплюснутыми башнями упорно приближались к плотине, кивая на неровностях поля длинными хоботами орудий.

— Что же Бобров? Что же Бобров? — нервно повторил Севидов.

— Бобров снял орудия с позиции, — ответил Кореновский. — В дивизионе не осталось ни одного снаряда.

— Ах, черт! — сморщился Севидов. — Со штабом связи нет?

— Нет.

— Что же они там… — В следующую минуту Севидов увидел, как немецкая пехота, автомобили, орудия двинулись по наплавному мосту. — Что же Стечкус? — уже выкрикнул генерал, повернувшись к командирам, как будто они могли знать, что происходит у капитана Стечкуса. Все напряженно смотрели в сторону плотины.

И тут ясный июльский день вздрогнул от мощного взрыва. В середине танковой колонны взлетела на воздух часть дамбы. Через огромный рваный проем в плотине обрушился мощный поток воды. Оставшиеся на дамбе танки беспомощно замерли. Остальные повернули.

— Эх, были бы снаряды у Боброва! — с досадой воскликнул Севидов.

Бушующий пенистый поток гигантским водопадом затоплял канал и огромную пойму. Скрылся под водой наплавной мост. Вода бурлила, и в огромных воронках скрывались лодки с людьми, понтоны. Уцелевшие гитлеровцы в панике бежали от разъяренной воды, карабкались по склонам небольших высот. А Маныч ревел, вздымался двухметровыми волнами.

Та часть немцев, которая успела переправиться через канал, оказалась отрезанной от основных сил. Вода прибывала, и все уже становилась полоска земли, на которой сосредоточились вражеские солдаты.

— Молодец, Стечкус! — проговорил Севидов и приказал телефонисту: — Свяжите меня со вторым!.. Второй! Второй! Ликвидировать плацдарм! Действуйте в направлении Красный Яр.

В полдень немногочисленные подразделения майора Ратникова перешли в атаку и стали теснить к воде фашистскую штурмовую группу. Бой продолжался до самого вечера, часто переходя в рукопашные схватки. К ночи бойцам Ратникова удалось закрепиться в Красном Яру.

С наступлением темноты все стихло. Лишь дальние сполохи орудийных залпов озаряли ночь и грохот разрывов, как дальний гром, пугал тишину.

— Теперь до утра можно отдыхать, — проговорил Кореновский, расстегивая ворот гимнастерки. — Рабочий день у фрица закончен.

— Сомневаюсь, чтобы на этот раз Хофер сохранил пунктуальность, — озабоченно ответил генерал Севидов. — Уж очень не понравилась ему сегодняшняя купель. Да и Конрад наверняка его торопит. Чуешь, Евдоким Егорович, где артиллерия лупит? Знать бы, что у соседей слева и справа. Беда, что нет связи ни с армией, ни с соседями. Как слепые кутята воюем. Где старший лейтенант Рокотов?

— Здесь, товарищ генерал.

— Степан, необходимо разведать, что делается на флангах. Возможно, удастся связаться с соседями, если, конечно, они есть у нас. Но глубоко не зарывайся. Прощупай берег. Что-то не нравится мне эта тишина. Словно рыбачить Хофер приехал — рыбу вспугнуть боится.

Проводив разведчиков, Севидов вышел из блиндажа, глубоко вдохнул настоянный порохом воздух, присел на трухлявое бревно у входа в блиндаж. Подошел Кореновский, опустился рядом, достал пачку «Казбека», молча протянул. Севидов взял папиросу, долго разминал ее в пальцах.

Было непривычно тихо. Лунный свет окрашивал бледной медью медленно ползущие по небу зыбкие тучки. Успокоился к ночи и Маныч. Широко разлившаяся вода набурлилась за бешеный день и теперь, притихшая, отражала в себе звездное небо и редкие вспышки ракет.