Иван Дедюля - Партизанский фронт

Это я особенно остро почувствовал во время проверки нашего госпиталя, расположенного примерно в 70—80 километрах от основного лагеря на запасной базе в районе озера Палик. При осмотре госпиталя мной овладели два чувства: гордость и тревога.

Все партизаны горячо убеждали меня, что хотят как можно скорее вылечиться, вернуться в родной отряд и бить оккупантов. Они жадно слушали мои рассказы о наших последних боевых успехах. По всему было видно, что народные мстители, едва встав на ноги, рвались из госпиталя. На этой почве между нами и врачами разыгрывались горячие споры.

Под впечатлением настойчивых просьб выздоравливающих партизан я начал было наседать на госпитальных врачей, чтобы они принимали меры по скорейшему возвращению больных в ряды активных бойцов. Однако врачи ответили мне:

— Никакие лекарства, товарищ комиссар, не в состоянии компенсировать явный недостаток жиров, белков и углеводов. Чтобы раненые скорее выздоравливали, требуется калорийное питание. А мы вынуждены, наоборот, с каждым днем снижать нормы.

Да, было о чем задуматься. Заявление соответствовало реальному положению дел, о чем лучше всего говорил вид худых партизан, их запавшие щеки и ввалившиеся глаза. Все это вызвало во мне большую тревогу.

Командир и я всегда требовали, чтобы каждый отряд бригады своевременно выделял в фонд госпиталя лучшие продукты. Для находящихся в госпитале была установлена повышенная норма ежедневного рациона. И все же по мере расходования скудных партизанских запасов и наступления холодов выздоравливающие стали постепенно получать все меньше питания, качество которого катастрофически ухудшалось. Уже не три, а только два раза в день им начали выдавать по тоненькому кусочку черного хлеба да ограниченную порцию жидкого супа или щей, слегка заправленных картофелем и перловой крупой. Уже несколько дней госпиталь не видел мяса и жиров. Я пока ничего не мог пообещать раненым. С тем и покинул госпиталь.

По пути в лагерь я удостоверился еще раз, что рассчитывать на получение сколько-нибудь значительной продовольственной помощи в селах нельзя. Они еще осенью отдали нам все, что могли. Ничего конкретного пока не обещали и в подпольном межрайкоме. Все, что удалось там получить, я тотчас отправил в госпиталь. Но этого могло хватить лишь на несколько дней.

Перед командованием со всей остротой встал вопрос — где и как доставать необходимые продукты? А ведь требовалось их теперь очень много, так как количество людей возросло во много раз и уже перевалило за тысячу человек.

Местные жители нам помогали всем, чем только могли. Земной поклон им от всех лесных гвардейцев партизанского фронта. Но на оккупированной территории и местные советские граждане оказались в весьма трудном положении. Оккупационная политика разбоя и грабежа с каждым месяцем все больше и больше давала о себе знать. На оккупированной территории во всю силу действовало указание Геринга о том, что вермахт должен «снабжаться продовольствием из России». Ему вторил рейхсминистр продовольствия и сельского хозяйства Герберт Баке:

«Россия призвана кормить Европу… Желудок русского растяжимый, а поэтому никакого сочувствия».

И оккупанты где только могли грабили, обрекая советских людей на голодную смерть. В немецких документах еще 1942 года продовольственное положение Белоруссии характеризовалось как «катастрофическое».

Вопрос питания для нас становился острой проблемой. Мы решили еще раз посоветоваться с командирами и комиссарами отрядов.

— Положение тяжелое, — начал Василий Федорович, открывая совещание руководящего состава, — хлеба нет, соль на исходе, мясо — лишь в одном первом отряде, где осталось только две коровы.

— Одна, — поправил командир отряда Демин.

— Как одна? — Тарунов даже привстал, и его серые глаза вспыхнули возмущением. — Куда же вторую дели? Неужели за ночь съели?

— Нет, товарищ комбриг, передали Ивану Федоровичу Золотарю [22] Иван Федорович Золотарь — командир сводного партизанского отряда имени Ф. Дзержинского. . У них с питанием намного хуже нашего.

— А-а… Ну это другое дело, — остыл Василий Федорович, правилом которого всегда было вовремя оказать помощь соседу и другу.

— Вторую корову мы думаем разделить между всеми отрядами и штабом, — закончил Демин.

— Нет! Придется всем потуже затянуть ремни, а корову немедленно отправить в госпиталь на Палик. Комиссар бригады только что оттуда и доложил печальную весть — раненые уже несколько дней сидят на одной бульбе. Самим им не достать продовольствия. Начальник штаба, сейчас же уточните, что осталось в отрядах из питания, и сегодня вместе с коровой без промедления отошлите часть запасов нашим раненым.

Затем Василий Федорович попросил всех подумать и подсказать, где у гитлеровцев можно было бы попытаться с боем взять продукты. Долго судили и рядили, но ничего не придумали. В гарнизонах, с которыми бригада могла справиться, продуктов, по нашим сведениям, было очень мало, а там, где их было много, враг был силен, и смять его нам было не под силу.

После обсуждения мероприятий по заготовке овощей, круп и муки в районах Борисово-Бегомльской зоны и окончания совещания Кисляков попросил выслушать его.

— А я знаю, где взять необходимые продукты… — начал после долгих размышлений Кисляков. — В районном центре Смолевичи, на немецком продовольственном складе.

Разочарованные командиры замахали на него руками.

— Там-то есть, да не про нашу честь, — с явным сожалением заметил Демин. — Склады, конечно, там большие, однако гарнизон этот нам не взять.

Смолевичи, расположенные на железнодорожной магистрали Минск — Москва, в самом деле имели сильный гарнизон, к тому же войскам, находящимся в Смолевичах, на помощь могли очень быстро прийти части из Минска и Борисова.

— У меня есть уже идея, — тотчас загорелся начальник разведки бригады Евгений Михайлович Чуянов.

Когда мы остались вчетвером, он, несколько волнуясь, сказал:

— Я считаю, что мы в самом деле можем и должны попытаться взять продовольствие у немцев в Смолевичах. Причем операцию следует провести самую неожиданную, без какого-либо шума… Гитлеровцев надо заставить добровольно «выдать» нам побольше продуктов…

— Чуянов, не мучай нас загадками и говори яснее, — не выдержал комбриг.

— Кратко мой план, товарищ комбриг, состоит в следующем. Надо подготовить группу смелых партизан, включив в нее знающих немецкий язык, переодеть всех в немецкую форму, подделать накладную на получение пайка, скажем, на батальон и, обеспечив конным транспортом, попытаться получить продукты непосредственно со склада под видом немцев, так сказать, на законном основании.