Дитер Нолль - Приключения Вернера Хольта

В затемненной комнате шефа горела мутная лампочка. Унтер-офицер доложил, и Хольт остался один. Сиротливо стоял он на пороге, спиной к закрытой двери. Однако взял себя в руки. Щелкнул каблуками, правая рука взлетела для приветствия.

— Старший курсант Хольт по вашему приказанию прибыл! Секунды тянулись бесконечно, пока Кутшера не сказал ему «вольно».

Только теперь решился Хольт осмотреться в тускло освещенной комнате. В воздухе стлался густой табачный дым. Нетронутая походная кровать, у курительного столика два кресла, письменный стол, телефонный аппарат, знакомый радиоприемник… За столом — человек в штатском. В одном из кресел — Кутшера в расстегнутом мундире, а рядом с ним незнакомый офицер, нет, какой-то чиновный эсэсовец. Хольт напряженно соображал, что означают его эполеты. Он в чине обер-лейтенанта, следовательно оберштурмфюрер… Оберштурмфюрер — не спутать бы! Хольту вовремя вспомнилось, что в обращении к эсэсовцу слово «господин» отпадает.

— Подойдите ближе, Хольт! — сказал Кутшера. Даже когда он говорил негромко, голос его оглушал. Хольт повиновался. — Вы Вернер Хольт? — обратился к нему эсэсовец.

— Так точно, оберштурмфюрер!

Вопросы и ответы следовали друг за другом короткими ударами. Кутшера дымил сигаретой и слушал.

— Волонтер?

— Так точно, оберштурмфюрер! Зачислен в бронетанковые войска.

— Занятие отца?

— Он врач по профессии, оберштурмфюрер! В настоящее время служит контролером продовольственных товаров.

— Ваш отец был репрессирован в 1938 году. Как вы к этому относитесь?

Хольт не сразу нашелся что ответить.

— Я уже много лет не поддерживаю с ним связи. Он мне совсем чужой.

— А для чего вы поехали к нему в свой рождественский отпуск?

— Он… пригласил меня, оберштурмфюрер! — Это была ложь. — Я не мог ему отказать.

— Вы провели у отца только день и даже не зарегистрировались как отпускник в местном призывном управлении. Где вы провели остальные три дня?

Вот еще незадача! Откуда ему все известно?

— Отвечайте!

— Я провел их в деревне неподалеку отсюда, в Везельском округе. Деревня Дйнгден. Остановился в гостинице… В гостинице «У источника»…

— А там отмечались?

— Я был записан в книге для приезжающих, а уезжая, выписался, оберштурмфюрер!

Легкое движение руки налево — сидевший за столом штатский кивнул и что-то записал. Они проверят мои показания, подумал Хольт, проклятие, ведь Герти записана вместе со мной! Но чего он, собственно, от меня хочет? Вертится вокруг да около…

— Вы знакомы с полковником Барнимом?

— Так точно, оберштурмфюрер, вернее, нет, не знаком!

— Как же вас понять — знакомы или незнакомы?

Так вот он главный вопрос, Хольт безошибочно это почувствовал. Пот градом катился у него из-под каски и ручейками сбегал по лицу.

— Я не знаю его лично, оберштурмфюрер, я никогда его не видел и никогда с ним не говорил.

— Кого вы знаете в этой семье?

— Только обеих дочерей, оберштурмфюрер, старшая мне лично знакома, а младшую я видел издали.

— Старшую дочь зовут Ута?

— Так точно, оберштурмфюрер!

— Когда вы виделись с ней последний раз?

— В сентябре, в начале сентября прошлого года, oбeрштурмфюрер!

— Где у вас хранятся письма, которые вы от нее получаете?

Хольт проглотил слюну.

— Они у меня в шкафчике, оберштурмфюрер!

Обязательный жест в сторону Кутшеры.

— Готтескнехт! — гаркнул Кутшера. За спиной у Хольта открылась дверь.

— Господин капитан?

— Объясните, где лежат письма! — обратился эсэсовец к Хольту.

Хольт взглянул на Готтескнехта.

— Шкафчик у меня не заперт… На верхней полке слева папка, письма в ней, они связаны в пачку.

— Принесите всю папку! — распорядился оберштурмфюрер. Дверь захлопнулась. Не успел еще Хольт собраться с мыслями, как последовал новый вопрос.

— Знаете ли вы лейтенанта Кифера?

Хольт задумался: Кифер, Кифер, кто бы это мог быть?..

— Отвечайте!

— Как-то в обществе я встретился с одним лейтенантом, женихом Уты Барним. Может быть, его и звали Кифер, не припомню. Вполне возможно. Лейтенант бронетанковых войск.

— Когда это было?

— В прошлом году, в июле, оберштурмфюрер!

— Что это было за общество?

— У сестры моего школьного товарища был день рождения. Я попал туда случайно.

— Как зовут этого школьного товарища?

— Визе, оберштурмфюрер!

Вопросительный взгляд в сторону капитана. Кутшера отрицательно покачал головой. Движение руки налево, штатский сделал у себя заметку.

— Вы уже тогда были знакомы с Барнимами?

— Нет, оберштурмфюрер, я именно в тот день с ними познакомился.

В тот день… Незабываемая минута! Хольт чувствовал себя глубоко несчастным, он чуть не плакал.

Заскрипела дверь, Готтескнехт доложил: «Ваш приказ выполнен!» — и положил папку Хольта на курительный столик. Оберштурмфюрер вытащил из нее пухлую пачку и небрежно ее полистал. Писем накопилось порядочно.

— Здесь все письма, какие она вам прислала?

— Так точно, штурм… простите, оберштурмфюрер!

— Все до единого?

— Так точно, обер… штурм… фюрер!

— Что с вами?

— Ничего, оберштурмфюрер!

— Письма конфискованы!

Эсэсовец тщательно просмотрел содержимое папки — в ней не было больше ничего, кроме неисписанной почтовой бумаги. Движение руки налево — штатский поднялся и, ни с кем не простившись, вышел из барака.

Оберштурмфюрер устремил на Хольта испытующий взгляд — острый, пронизывающий взгляд холодных светло-серых глаз.

Хольт выдержал этот взгляд. Но где-то внутри он ощутил внезапную слабость, от которой задрожали колени. Голос обер-штурмфюрера прозвучал чуть не над самым его ухом.

— А известно вам, где сейчас находится эта Барним? Не можете ли вы подсказать нам, как ее найти?

— Я, право же, понятия не имею, оберштурмфюрер! — дрожащим голосом ответил Хольт.

— Если Барним даст вам о себе знать — письмом, по телефону или каким-нибудь другим образом — или если вам кто-нибудь сообщит о ее местопребывании, вы должны безотлагательно уведомить тайную полицию, полевую жандармерию или, в крайнем случае, вашего непосредственного начальника, с указанием, что означенная Барним разыскивается властями. Вы меня поняли?

— Так точно, оберштурмфюрер!

— Держитесь как следует! Не распускайтесь!

Хольт щелкнул каблуками.

— Если вы в указанном случае не сообщите куда следует, предупреждаю, вы навлечете на себя тяжелое наказание!

— Так точно, оберштурмфюрер!

Оберштурмфюрер повернулся к капитану.

— Это все, капитан Кутшера!

— А теперь убирайтесь! — прорычал Кутшера. — Да смотрите у меня, чтобы никому ни слова!

Но Хольт не сдвинулся с места. Судорожно вытянув руки по швам, он с отчаянием в душе сказал: