Алон Гук - Мой Западный берег. Записки бойца израильского спецназа

Приводить подругу в «пальгу» и знакомить ее с отрядом — дело небезопасное. Нет, ни у кого и в мыслях нет попробовать ее отбить, дело совершенно в другом.

В первый раз я привел Лиат, чтобы показать, в каких условиях я служу. Она уже была знакома с Роненом и Нивом, и мы вместе сидели на диванах посреди «пальги», пили кофе и общались. Вдруг из комнаты входит Саги. Увидев мою подругу, он делает удивленное лицо и говорит:

— О-па, а она гораздо красивее, чем та, что ты приводил на прошлой неделе!

Теперь приходит очередь Лиат удивляться. Я, естественно, никого на прошлой неделе не приводил, мы вообще всю неделю на операции были. Но это еще цветочки. Кац выходит из своей комнаты, замечает меня и ее и радостно восклицает:

— А, Алон, вот ты где! А я тебе как раз таблетки принес!

— Какие таблетки? — настороженно спрашиваю у него. У меня нет ни малейшего понятия, о чем он говорит.

— Как какие? От поноса. Он весь отряд уже замучил! Как посидит в туалете, так после него еще полчаса войти невозможно! — это он уже к Лиат обращается.

Вот такие вот друзья у меня. Хотя, естественно, если кто-то другой привел бы свою подругу, то я сделал бы то же самое. Это в вольном переводе с иврита называется «пропоносить перед подругой». Так что на эти вещи никто не обижается. У Лиат с чувством юмора тоже все в порядке, так что я не волнуюсь.

Хотя как-то раз я попал из-за нее в очень неудобное положение. А дело было так. Мы оставались на выходные на базе дежурным отрядом «быстрого реагирования». Если на территории нашего округа случается какое-то происшествие, как захват заложников, проникновение террористов в наши населенные пункты или что-то в этом роде, то наш отряд должен первым выехать по тревоге в течение пяти минут и решить проблему. Все выходные ходишь в форме, нельзя ходить в душ, нельзя отлучаться, не сказав кому-нибудь куда пошел, и все в том же духе. Снаряжение готово и уже лежит в машинах. В принципе, обычное дежурство, у нас они бывают раз в месяц. Никогда на этих дежурствах ничего не случается. Все выходные обычно лежишь перед телевизором в клубе, только в форме. Как обычно вечером Лиат позвонила и захотела приехать, а я сказал, что встречу ее у входа на базу. Поскольку боеготовность все-таки повышенная, то пошел в форме, а не в гражданских шмотках, как обычно. Перед выходом еще раз проверил снаряжение, сложил его вместе с винтовкой в машину, подошел к Шимри, получил от него добро на выход и четкое указание: «Не отходить от базы больше чем на сто метров, максимум мы возьмем тебя на выезде, так что мобильник держи около себя включенным». Нет проблем.

И вот я выхожу из ворот нашей базы встречать подругу. Поправляю форму, она не парадная, так что особой красотой не блещет, размер мой, и то ладно. Закуриваю сигарету и смотрю на дорогу в ожидании машины. Через пару минут вижу огни фар на дороге. Она.

— Привет, красавица! — она остановила машину и открыла дверь, и я залез на сиденье.

— О-о! Ты сегодня на задание идешь? — она удивленно смотрит на мою форму.

— Никаких заданий! Просто мы на дежурстве.

Мы сидим и разговариваем еще минут двадцать. Я получаю отчет о том, что она сегодня делала (спала до обеда, а потом смотрела телевизор), и рассказываю, что нового в армии. Потом она начинает меня обнимать, я не сопротивляюсь, и минут через пять мы отъезжаем метров на пятьдесят от базы и плавно перемещаемся на заднее сиденье машины.

Прямо посреди секса мой телефон начинает звонить. Я раздраженно смотрю на экран и вдруг вижу, что это Шимер.

— Да! Слушаю!

— Алон, нас подняли по тревоге!

— Давай, я в пятидесяти метрах от ворот, через десять секунд буду! — кричу в телефон и начинаю судорожно одеваться, насколько размеры машины позволяют мне это сделать.

Лиат сидит в полном шоке, ничего не понимая.

— Нет, ты не понял, мы уже выехали и сейчас уже километрах в десяти от базы!

— Это как? А как же я? — я все еще не соображаю, как же такое случилось.

— Да такой бардак был, когда собирались, про тебя все забыли. Так что считай себя на сегодня совершенно свободным. Заканчивай, что ты там делаешь. Все, мы подъезжаем, так что поговорим завтра, — Шимри бросил трубку, а я еще секунд десять сидел с телефоном в руках в полном расстройстве, пока Лиат не привела меня в чувство.

Кончить-то я кончил, я ж не девочка слезы распускать, но настроение было уже совсем не то. В кои-то веки что-то случается, мои ребята идут в бой, в них стреляют, а я здесь трахаюсь.

Домой я ее отправил рано, и грустный сидел в полном одиночестве посреди пальги, курил и смотрел телевизор. Совесть меня мучила сильно. Я представлял раненых друзей, которые спрашивают меня, где я был в то время, когда в них стреляли, и от этого становилось еще хуже.

Спать я пошел совсем расстроенный. Проснулся к обеду оттого, что мой взвод вернулся и парни громыхали снаряжением в коридоре. Я вышел и, увидев Тофаха, спросил его, втайне боясь ответа:

— Ну, что там было? Все нормально?

— Да что было-то? Какой-то поселенец разряжал оружие и случайно выстрелил в воздух, так жители перепугались, думали, что на них напали и подняли тревогу. Пока мы приехали все уже успокоились. Но время уже позднее было, так мы там и остались спать в каком-то вонючем доме, прямо на полу, даже без матрасов и спальных мешков. Поспали и сюда приехали, вот и все, что было. Сигарета у тебя есть?

— Есть. На, держи, — настроение у меня стремительно менялось.

— Знаешь, Тофах, что такое настоящий профессионализм? Это — вместо того чтобы трястись в вонючей машине, а потом спать на полу непонятно где, отрываться с подругой в машине, а потом спокойно спать в теплой кровати.

— Ты че, трахался вчера? И из-за этого с нами не поехал? Ну, ты, сволочь, даешь!

Примерно через полчаса я превратился в героя дня и снисходительно поучал молодых, сидя в комнате отдыха:

— Главное — это знать, когда настоящая тревога, а когда тебе просто мозги дурят. Что я, на каждую ерунду должен от подруги отвлекаться?

Парни мне завидовали, а я чувствовал себя как никогда хорошо. После обеда достал мобильник и позвонил Лиат:

— Привет, как дела? Ты извини за вчерашнее, но сама понимаешь — служба. Да нет, просто так съездили. Ложная тревога. Вечером? Да, конечно, свободен. В восемь? Нет проблем, я тебя встречу…

По настоящему я понял, что армия — это не игра в солдатики и не летний лагерь, только после полутора лет службы. К тому времени я уже успел поучаствовать во многих операциях, как успешных, так и не очень. Но в тот день я серьезно пересмотрел свою шкалу жизненных ценностей.