Григорий Линьков - Война в тылу врага

По мере того как осыпаются и зарастают, теряя резкость очертаний, противотанковые рвы, траншеи и окопы, избороздившие наши поля, исчезает в памяти острота ощущений тягот войны, Но даже время не стирает воспоминаний о друзьях и соратниках, геройски павших в борьбе. Порой встают перед глазами, как живые, образы Коли Захарова, Саши Волкова, Павла Семеновича Дубова, Добрынина, Говоркова и других. Сотни оставшихся в живых разъехались по необъятной родине или остались в тех местах, где сражались с врагом, и приступили к творческому созидательному труду на колхозных полях и заводах. Хочется вновь побывать там, где шли бои, посмотреть на людей, исполнявших твою боевую команду, и побеседовать с ними о новой жизни, о счастье мирного, творчески созидательного труда на благо социалистической родины.

И для читателя, безусловно, интересно знать, где находятся и чем занимаются бойцы и командиры, героически сражавшиеся в тылу фашистских захватчиков в период Великой Отечественной войны. Сотни людей приглашали меня в своих письмах посетить районы Брестской области, где я руководил особым партизанским соединением с мая сорок третьего года по апрель сорок четвертого. Случай скоро представился. Мне пришлось выехать в Брестскую область для оформления наградных листов на людей, имевших боевые заслуги перед родиной, и я встретил и вспомнил многих из тех, с кем провел незабываемые месяцы и годы войны, когда та местность еще была под оккупацией черных сил фашизма.

Я вышел из поезда на станции Ивацевичи, когда косые солнечные лучи упали на крыши станционных построек и утренний осенний холодок приятно освежал лицо. В этот день меня не ждали. Я прибыл на сутки раньше назначенного дня.

— Михаил Тарасович! — окликнул я через изгородь Данилковича, направлявшегося куда-то через двор лесохимзавода.

Данилкович остановился в нерешительности, точно намереваясь зачем-то вернуться назад, затем повернулся в мою сторону и бросился ко мне навстречу. Мы крепко обнялись, и через несколько минут я уже сидел в семейном кругу у Данилковичей.

С историей этой семьи я был знаком еще в 1943 году. Ее мне рассказал один из моих бойцов-подрывников Володя Трутько, когда пришел ко мне просить о принятии в отряд семьи его родственника Михаила Данилковича.

Михаил Тарасович еще в 1924 году вступил, как и отец Володи, в подпольную компартию Польши и по заданию организации переселился в другой район. Ему передали какой-то участок земли, якобы принадлежавший его дальнему родственнику, поручили «выйти в люди», стать «хозяином». На этом участке Данилкович занялся пчеловодством, которое помогло справиться с налогами и освоить несколько гектаров пахоты. Хозяйство стало образцовым. Данилкович «вышел в люди». С ним стали считаться даже польские чиновники и осадники. Они видели в нем своего человека. И Данилкович был вне подозрений.

Но он оставался верным сыном белорусского народа. Его заветной мечтой по-прежнему была надежда на воссоединение с родной советской Белоруссией. И когда в 1939 году пришла Красная Армия, Михаил Тарасович одним из первых приветствовал освободителей. Позднее он активно помогал строить советскую власть в районах Западной Белоруссии.

Грянул июнь 1941 года. Фашистские полчища придавили кованым сапогом все, что было сделано за два года при советской власти. Данилкович остался на своей усадьбе и не колеблясь принялся за сбор и приведение в порядок оружия, которого так много оставалось на полях сражений в первые дни войны. Через Володю Трутько он установил связь с первыми партизанскими отрядами и стал их снабжать оружием.

Местные предатели чувствовали в Данилковиче врага и искали повод его устранить. Михаил Тарасович свою работу проводил осторожно и умело, он сумел передать в отряд три пулемета и десять винтовок, но опасность для него увеличивалась. Единственным спасением было, пока не поздно, уйти в лес. И однажды ночью Данилкович с семьей, захватив пулемет, четыре винтовки и пять пистолетов, явился к нам в лес.

Впоследствии передавали, как метался и злобствовал одураченный фельдфебель — представитель гестапо. Он распорядился не оставить камня на камне в усадьбе Данилковичей.

Михаил Тарасович вместе со своей семьей был поселен на грудке, преграждавшем доступ к центральному штабу. Круглые сутки несли службу Данилковичи. Вся почта и донесения, адресованные главному штабу, передавались через них. Срочные пакеты и сообщения в ночную темь и непогоду через непролазное болото и глубокие канавы нередко доставляла двенадцатилетняя Нина.

И вот я снова в этой семье советских патриотов. Михаил Тарасович все еще разговаривает со мной языком рапорта. Нине уже пятнадцать лет. Она учится в восьмом классе, но при разговоре со мной по-прежнему пытается изобразить положение «смирно»… Только не хватает ей сбившейся набок самодельной кобуры с трофейным пистолетом.

Мы сидели за столом. Мимо окна промелькнула знакомая фигура Николая Харитоновича Колтуна. Он шел к Михаилу Тарасовичу, чтобы условиться о выходе к поезду для встречи бывшего своего командира.

Увидев меня, Николай Харитонович растерялся от неожиданности. Сначала он сжал меня в своих крепких объятиях, а через секунду, придя в себя, сказал: «Я такое предвидел. Ведь вы всегда на свидания являлись первым — ранее назначенного срока».

Харитоныч работает заместителем председателя райисполкома депутатов трудящихся, вступил в партию. Дела у него идут хорошо, о его работе прекрасно отзывается секретарь райкома. Он руководил строительством и восстановлением разрушенных предприятий в районе, строил дома крестьянам в разрушенных оккупантами селениях. Ему было доверено проведение в жизнь решения ЦК КП(б) Белоруссии и. Совета Министров БССР о переселении в деревянные дома сельских граждан, загнанных в землянки оккупантами. Николай Харитонович с честью выполняет это решение партии и правительства БССР.

Да кому же и выполнять, как не ему! Ведь подавляющее большинство людей, лишившихся крова, как и он, вели активную борьбу с фашистскими захватчиками в наших или в других, связанных с нами партизанских отрядах.

Харитоныч идет по-прежнему в передовых рядах. Он строит. Он дает боевые задания строителям и держит курс на выполнение первой сталинской послевоенной пятилетки в четыре года. И он эту задачу выполняет с таким же успехом, с каким он выполнял в свое время боевые задания центра по уничтожению фашистских захватчиков, вторгнувшихся на нашу землю.

Жену Николая Харитоновича расстреляли гитлеровцы. Теперь у него новая семья, родилась дочка, и жизнь для него как будто начинается заново.