Павел Нечаев - Танго смерти

В других обстоятельствах Генрих пропустил бы это мимо ушей. Но раздавленный смертью матери и брата и убийством кота, он стал не вполне адекватен.

— Так это ты, это ты убил Макси! — сжав кулаки, вскочил Генрих.

— Что? Да пошел ты знаешь куда, недоносок! — брат не полез за словом в карман.

— Так, а ну прекратили оба! — стукнул ладонью по столу дядя. Но было поздно: все горе, все раздражение и озлобленность на весь мир, что скопились в душе Генриха, выплеснулись наружу. Отброшенный стул с грохотом ударился об пол и дядя непроизвольно скосил туда глаза, а когда перевел их назад, то увидел, что его племянник, распластавшись на столе, вцепился в горло его сына. С грохотом летела на пол посуда. Страшно завывая, Генрих ногтями рвал лицо и одежду кузена. Прислуга от этого воя выронила поднос с грязной посудой и убежала на кухню, а дядя остолбенел. Когда он опомнился и кое-как разнял дерущихся, его взгляду предстало окровавленное лицо сына, с которого лоскутами свисала кожа. С кухни прибежал садовник, с его помощью дядя сумел скрутить порывавшегося закончить начатое Генриха.

Срочно вызванному врачу пришлось в буквальном смысле сшивать кузену лицо. Генриха заперли в каморке. Сквозь неплотно пригнанную дверь, он слышал истеричный крик дядиной жены: «Звереныш! Чтобы ноги его не было… Посадить в тюрьму… Выбирай, или он, или я!»

Чем закончился спор дяди с женой, он так никогда и не узнал. Ночью, когда весь дом уже спал, Генрих отодвинул засов столовым ножом и тихо выскользнул из каморки. Весь долгий день он пролежал на кровати и безумный водоворот отчаянных мыслей к вечеру успокоился, вылившись в холодную решимость уходить.

Генрих осторожно прокрался к дяде в кабинет. Прожив в доме несколько лет, он отлично знал, где что лежит. Из ящика стола он извлек ключ, открыл спрятанный за картиной сейф и забрал оттуда всю имевшуюся наличность. С полки забрал дядины часы — золотой «Бреге».

Спустившись вниз, Генрих торопливо оделся и подошел к двери. Сначала он хотел просто уйти, но что-то словно толкнуло его изнутри, и он вернулся. Гостиная тонула в темноте, освещаемая отсветами пламени из камина. Генрих подошел к камину, протянул к огню ладони, задумчиво пошевелил пальцами. Протянул руку к поленнице, взял полено и положил в огонь.

Дождавшись, пока полено займется, Генрих вытащил его из огня и пошел по гостиной, водя поленом по шторам, диванам, полкам с книгами. Побежали языки пламени, заклубился дым. Генрих бросил горящее полено на ковер — тот тоже занялся и вышел за дверь. До ближайшей железнодорожной станции было пятнадцать километров. Генрих прошел их, ни разу не присев и успел на первый поезд до границы.

Громкое «бум» вырвало Генриха из задумчивого состояния. Над ночными предгорьями повисла гробовая тишина. Все живое прислушивалось, ожидая продолжения. И оно последовало — «бум», «бум», «бум».

— Что это? — занервничали солдаты. Взвод остановился, прислушиваясь к доносившимся с севера взрывам. Земля чуть заметно содрогалась под ногами у застывших, как изваяния, солдат.

— Это ребята из «Александрони» занялись фортом, — повысив голос, сказал Цви. — Вперед, не задерживаем, у нас своя задача.

За холмом — высотой 314, разгорелся нешуточный бой. В частую скороговорку винтовок вплетались стаккато пулеметных очередей. Один за другим рвались снаряды. Винтовочные выстрелы раздались и на самой высоте.

— Ускорить темп, быстрее!!! — закричал командир роты. Цепочка сломалась, взвода перемешались, рота плотной группой рванула вперед. Ни о какой скрытности передвижения речь уже не шла.

В ту ночь подполковник Иорданского Арабского Легиона Хабис аль-Маджали спал вполглаза. Предупрежденный разведчиками о том, что евреи накапливают войска в районе Хульды, он понимал, что нападение на Латрун это вопрос дней или даже часов. После того, как еврейские отряды заняли деревню Бейт-Махсир, форт Латрун остался единственным укреплением, блокирующим дорогу на Иерусалим. Стоило евреям ударить одновременно, от Хульды с востока и от Бейт-Махсир с запада, и оказавшийся между молотом и наковальней Бейт-Сусин пришлось бы оставить. От Бейт-Махсир до Бейт-Сусин было каких-то семь-восемь километров. Затем настала бы очередь Дир-Аюб. [13] Вопрос, почему это не было сделано, остается открытым. Части бригады «Арэль» заняли Бейт-Махсир еще 11 мая. От Бейт-Махсир до Бейт-Сусин примерно столько же, сколько от того места, откуда началось наступление на Латрун. Ударь «Арэль» навстречу и арабам пришлось бы оставить Бейт-Сусин. Как это и произошло во время второй попытки овладеть Латруном. Именно поэтому он разместил в Бейт-Сусин батальон ополченцев, усиленный ротой бедуинских стрелков — своей личной гвардии. Остальные — Четвертый полк Легиона и добровольцы, укрепились вокруг форта, в аль-Латрун и на высотах вокруг Дир-Аюб. Даже потеряв Бейт-Сусин, арабы все равно могли бы держать дорогу под контролем.

Здраво оценивая свои силы, подполковник вызвал по радио подкрепления. Второй полк под командованием майора Джеффри Локетта вышел из Рамаллы и был на полпути к Латруну.

Разбуженный среди ночи посыльным, подполковник поднялся на башню форта. Там уже ждал его заместитель.

— Вон там, господин полковник, — заместитель показал рукой на юго-запад и протянул полковнику бинокль. — Идут к Аль-Латрун.

— Ничего не вижу, — проворчал подполковник. В этот момент на темном склоне высоты 314 что-то блеснуло в лунном свете. Полковник скорее почувствовал, чем увидел движение.

Подполковник отнял от глаз бинокль и сказал, глянув на часы:

— Скоро рассвет. Если они хотели воспользоваться темнотой, то просчитались. Взойдет солнце и они будут у нас, как на ладони, — он отдал бинокль и приказал: — Буди людей, занимайте позиции. Только тихо, не спугните! Огонь открывать только по моей команде!

— Есть, — сказал заместитель и побежал вниз. Подполковник спустился на командный пункт, поднял трубку полевого телефона и несколько раз крутанул ручку. Практически сразу на другом конце ответили — там тоже никто не спал.

— Слушаю вас, господин полковник! — раздался в трубке бодрый голос командира батареи новеньких британских 25-фунтовок, расположенной за Дир-Аюб.

Командир роты торопился не зря. Согласно плану, рота должна была занять Бейт-Сусин еще в темноте. Предполагалось, что деревня покинута жителями и проблем не будет. Задержка с выходом спутала все карты.

— Стойте! — крикнул Саша, увидев, что рота превратилась в стадо. Он догнал командира роты и рванул того за плечо. — Стойте! Нельзя так нестись! Надо рассредоточиться, развернуться в цепи, повзводно! Иначе один снаряд и будет братская могила!