Павел Нечаев - Танго смерти

— Так оставайся, вместе помянем, — засуетились соседи. Но Саша развернулся и вышел.

Переночевав на вокзале, Саша с утра пошел на Владимирскую, в НКВД. НКВД — грозная сила, беспощадная к врагам. Так, во всяком случае, думал Саша, хоть и недолюбливал «особистов», как и все фронтовики. У него приняли заявление и пообещали разобраться. Больше в Киеве делать было нечего и в тот же день Саша, отметившись у коменданта, уже ехал на фронт.

— Я по-прежнему не понимаю, — Саша замолчал и Генрих, решив, что рассказ окончен, подал голос. — Не понимаю, причем тут я и моя вера?

— Это еще не вся история, — спокойно сказал Саша. — В 46-м я демобилизовался и вернулся в Киев. И знаете, что я там обнаружил? Прасковья и ее муж преспокойно разгуливали по улицам, никто их и пальцем не тронул!

— Как это? — не поверил Давид. — Про них знали, что они пособники нацистов и никто их не привлек?

— А вот так! — отрубил Саша. Тут салон стал заполняться людьми. Пришел, отдуваясь, «капо» и по обыкновению невозмутимый Чистюля. Саша махнул рукой и сказал вполголоса: — Потом договорим.

На следующий день судно подверглось нападению с воздуха. Первым вражеский самолет заметил Саша. Четверка «йекес» по обыкновению играла в преферанс на корме, все было спокойно. И вдруг Саша поднял голову.

— Слышите? — он встревожено завертел головой.

— Что? — не понял Генрих. Он ничего не слышал — вокруг одновременно разговаривали десятки людей. Как в таком шуме Саша услышал напоминавший комариный писк далекий шум мотора, оставалось загадкой.

— Воздушная тревога! — заорал что было сил Саша и кинулся на мостик. На палубе раздались крики, люди встревожено вскакивали, смотрели на небо. Саша на месте не сидел. Увидев приближающуюся черную точку, он кинулся на мостик, оттолкнув вахтенного матроса, и ворвался внутрь.

— Что за шум? — спросил стоявший рядом с капитаном Цви.

— Воздушная тревога! Самолет! — выпалил Саша, переводя дух.

— И что? Он может быть британским, — сказал Цви.

— А может быть египетским! Прикажи достать оружие!

— Какое оружие? — поднял брови Цви.

— Не строй из себя дурачка! Вы везете винтовки и пулеметы, я точно знаю, — настаивал Саша. — Его надо отогнать!

— Ладно, — кивнул Цви и что-то сказал на иврите одному из своих подручных. Тот, поманив Сашу за собой, сбежал по трапу вниз. Когда они побегали мимо выхода на палубу, послышался кашляющий звук авиационной пушки, что-то зазвенело, послышались крики. Затем над судном с ревом пронесся самолет.

— Как же, британский, — проворчал Саша. Провожатый завозился среди ящиков, открыл один, другой и достал что-то громоздкое. В полумраке блеснуло воронение. Всучив Саше небольшой, но тяжелый ящик, его напарник побежал наверх. Саша последовал за ним, оскальзываясь на вытертых до блеска металлических ступенях. Остановились только на крыше капитанской рубки. Обнесенная леерами площадка была самой высокой точкой на корабле, если не считать мачты. Только наверху, при свете, он разглядел, из чего придется стрелять. Это был немецкий пулемет MG-34 на сошках. Напарник показал на пулемет и что-то спросил. Вместо ответа Саша достал из принесенного ящика ленту, затем нажал на предохранитель, оттянул затвор и вставил конец ленты в приемник. Клацающий влажный звук и затвор стал на место. Пулемет был готов к стрельбе. Саша сунул коробку с лентой в руки напарнику, положил ствол пулемета на трос и присел, ловя в прицел приближающуюся черную точку.

Самолет шел на второй заход. Промахнувшись в первый раз — пилоту помешало светящее прямо в глаза солнце, египетский самолет описал в небе круг и снова зашел на цель, двигаясь на бреющем. Он летел прямо на них и Саша видел — в этот раз промаха не будет. Он глубоко вздохнул, прогоняя посторонние мысли, прицелился — не в сам самолет, а в точку прямо у него по курсу и нажал на спусковой крючок. Пулемет дал длинную очередь. Ствол подпрыгнул, приклад больно ударил в плечо, развернув Сашу. Он скорректировал прицел и дал вторую очередь. От стрельбы Саша почти сразу же оглох, пулемет стрелял очень громко. Саша дал третью очередь, чувствуя, как наливаются усталостью держащие пулемет руки. Держать практически на весу двенадцатикилограммовую тушу было нелегко. Саша снова скорректировал прицел и дал четвертую, самую длинную очередь. И в этот момент каким-то внутренним чутьем, которое бывает у тех, кто много стреляет, понял: попал. Он этого, конечно, не видел, но очередь хлестнула по капоту, две пули разбили лобовое стекло фонаря. Самолет не потерял боеспособности, он вполне мог продолжать атаку. Но у пилота сдали нервы. Он отвернул в сторону, не сделав ни единого выстрела, набрал высоту и скрылся за облаками. Саша опустил пулемет на палубу и сел рядом. В ушах у него звенело.

— Браво, — вернувшись к реальности, Саша увидел стоящего перед собой Цви. — Ты нас всех спас! — торжественно сказал Цви, но в глазах у него Саша разглядел смешинки.

— Не надо, — махнул рукой Саша. — Это всего лишь истребитель, вроде «Мессера». Не бомбовоз, не торпедоносец. Так что ничего бы он нам не сделал. Ну, убил бы пару человек и все.

Саша поднялся и пошел к своим. Те встретили его бурей восторга, но Саша их радости не разделял.

— Ты чего такой мрачный? — улыбаясь, спросил Сашу Мозес. — Ты же герой!

— Герой, — невесело усмехнулся Саша. — Зря я полез, ей-богу.

— Это почему?

— Теперь меня точно загребут. Ты же слышал, что Цви плел начет обязательного призыва.

— Ну, так если призыв обязательный, тебя и так и так бы призвали, разве нет? — не понял Мозес.

— Не думаю, — покачал головой Саша. — Они бы с радостью всех призвали, это понятно. Но оружия у них на всех не хватит, это точно. Поэтому они наверняка берут только добровольцев, тем более, что недостатка в них нет. Но теперь, когда я показал им, на что способен, для меня точно сделают исключение. Черт! — он попытался застегнуть ворот, но пальцы не слушались, и пуговица выскальзывала, не давалась.

— А мне понравилось, — Генрих с горящими глазами осматривал небо, словно хотел, чтобы на них снова напали. — Понравилось! Жаль, что ты его не сбил. Проклятые арабы, мы им еще покажем!

— Во дурак, — Саша покрутил пальцем у виска. — Ты хоть одного араба в жизни видел? Что они тебе сделали?

— Ну, надо сказать, что первый араб, который увидел нас, оказался не очень-то дружелюбным, — усмехнулся молчавший до того Давид. — Если они все так реагируют на появление евреев, скучать нам точно не придется. И мечты нашего юного друга сбудутся — мы попадем на войну.

— Вот этого я и боюсь, — сплюнул за борт Саша. — С такими мы точно войну не пропустим, — он мотнул головой в сторону верхней палубы, где стоял Цви.