Степан Пичугов - Неизведанными путями

На правом фланге построился местный Уфалейский отряд, левее стоял Белорецкий рабочий отряд, затем отряд уфимских башкир, за ним — Рождественский пехотный отряд с конной группой и другие отряды; замыкала левый фланг наша семерка, вернувшаяся с Красного Камня.

Выстроенные войска имели вид весьма пестрый. Серые шинели и зеленые гимнастерки фронтовиков перемежались с черными пиджаками рабочих и домоткаными зипунами крестьян. Военные фуражки, крестьянские картузы, башкирские рахчинки и даже турецкие красные фески виднелись на головах бойцов. Сапоги, ботинки с обмотками, башкирские сарыки, попадались и лапти. Таково было обмундирование выстроенных на площади войск.

Основное вооружение отрядов состояло из винтовок разных образцов, начиная от русской трехлинейной винтовки, кончая «Гра», «Ватерли» и берданкой. Гордостью крупных отрядов был станковый пулемет «Максим», но он являлся редкостью; роскошью считался также ручной пулемет «Льюис».

Рядом со спокойным, видавшим виды фронтовиком, которого ничем не удивишь и который знает «почем фунт лиха», можно было увидеть безусого, восторженного юнца, с гордостью державшего в руках отцовский дробовик.

Обращал на себя внимание четкостью строя башкирский отряд.

Много было здесь и необстрелянных рабочих, которые не только не знали военного строя, но и винтовку держали как-то неумело в своих черных от въевшегося металла руках.

Когда отряды были построены, на площади в сопровождении своего помощника и адъютанта появился Васько Богдан. Это был человек огромного роста, с пышной черной шевелюрой, какие носили тогда художники и анархисты. Он смотрел на людей, как с колокольни, возвышаясь над всеми на целую голову.

Васько Богдан требовал, чтобы командир рапортовал четко и громко, и тут же резкой репликой, ничего и никого не стесняясь, он давал краткую, но выразительную характеристику рапортовавшему командиру: «Молодец!» или, скривив кислую мину, шипя произносил: «Шляпа!». Оценка эта зависела от того, какое впечатление на него произвел командир своей выправкой и рапортом.

Тютнярцы были представлены на смотру тремя группами: пешим отрядом под командованием Спиридона Ходова, конным под командованием Ивана Тряпицина и прибывшей с Красного Камня семеркой. Все эти группы выделились в свое время из Рождественского партизанского отряда.

Когда Васько Богдан подошел к отряду Ходова, последние вытянулся в струнку и громко отрапортовал:

— Пехотный Рождественский отряд красных партизан. Командир отряда бывший унтер-офицер Ходов.

— Молодец! — сказал Васько, любуясь его стройной фигурой, туго затянутой в ремни.

Ходов любил щегольнуть внешностью: несмотря на жару, он был одет в черную кожаную куртку, на нем висел маузер в деревянной кобуре, карабин, шашка, бинокль, офицерская фляга и еще что-то. Одним словом, он был увешан, как шаман. За эту любовь увешивать себя разным оружием и побрякушками бойцы прозвали его «иконостасом».

Ходов стоял перед Богданом как изваяние, не дрогнув ни одним мускулом, и «ел глазами» начальство.

— Явишься ко мне в штаб после смотра, — сказал Васько Богдан, обращаясь к Ходову.

— Слушаюсь! — подчеркнуто громко ответил Ходов, взяв лихо под козырек и звякнув шпорами.

— Тянется, — сказал Ершов, наблюдавший за Ходовым, и добавил: — Метит на полк.

Василий Ершов, лихой разведчик, не терпел показной храбрости и вообще фальши и никогда не задерживался с высказыванием резких, но справедливых суждений.

А Васько Богдан был уже у другого отряда.

Обходя фронт отрядов, Васько старался произвести впечатление на людей своим импозантным видом и огромным ростом. Видно было, что он немного рисовался.

Наконец он подошел к нашей семерке.

На головах у некоторых наших ребят были одеты красные фески, которые они незадолго до этого купили в нижнеуфалейском магазине, чтобы пооригинальничать.

Любитель военной выправки и щегольства, Васько Богдан, посмотрев на наших «турок», недовольно сказал:

— А это еще что за пираты?

Вначале я хотел было обидеться, а потом не долго думая в тон ему ответил:

— Отряд «Красная шапочка».

— Это что, герои Красного Камня? — быстро спросил он и, получив утвердительный ответ, заметил:

— Слыхал о вашей отваге. Молодцы!

И наши «турки», готовые минуту назад провалиться сквозь землю, гордо подняли головы.

В Нижнем Уфалее, еще до нашего прихода туда, ходили целые легенды о разгроме карательного отряда белых у Красного Камня. Поэтому, когда наша семерка появилась в Уфалее, нас встретили как героев. Бойцы других отрядов и жители Уфалея расспрашивали наших ребят, как это они сумели разогнать такой большой отряд карателей, в котором, говорят, было не меньше ста человек. Наши «герои» с большим удовольствием рассказывали о своих боевых делах и, польщенные вниманием и восхищением охающих слушателей, не прочь были кое-что и присочинить.

Смотром нашей семерки и кончился обход отрядов. После короткого митинга, на котором было объявлено о формировании 1-го Горного Советского полка, отряды с песнями разошлись по квартирам.

На следующий день был объявлен приказ уполномоченного Северо-Урало-Сибирского фронта за подписью Васько Богдана. В приказе говорилось, что из всех собравшихся в Нижнем Уфалее отрядов формируется 1-й Горный Советский полк.

Почему «горный», нам не объяснили, но, надо полагать, потому, что отряды, из которых формировался полк, были созданы из жителей горного Урала.

В этом же приказе было объявлено, что командиром полка назначается Спиридон Ходов (как и предсказывал накануне Василий Ершов). Показная сторона Ходова, видимо, произвела на уполномоченного должное впечатление.

Ходов как метеор носился от штаба формируемого полка до штаба уполномоченного, утрясая и согласовывая назначение остального командного состава полка.

Бывший комиссар 1-го Рождественского партизанского отряда П. Я. Димитрин неожиданно для всех был назначен адъютантом полка. Когда мы спросили, почему комиссар и вдруг назначен адъютантом, Ходов, не задумываясь, ответил:

— Он же был писарем в штабе полка царской армии. Кто же другой может занять должность адъютанта? А комиссара у нас не будет! — сообщил он ликующим голосом.

В полку намечено было на первое время иметь четыре строевые роты, пулеметную команду и команду пеших разведчиков. Все конники, а их было порядочно, были сведены в кавалерийский эскадрон. Командиром эскадрона был назначен И. В. Тряпицин, именовавший себя в то время левым эсером, так же как и командир полка Ходов. Таким образом, руководство полком оказалось в руках эсеров. Этому вольно или невольно помог Васько Богдан. Кто был он сам, не знаю, но на большевика не походил.