Степан Пичугов - Неизведанными путями

Нам повезло — противник почему-то не преследовал нас. Или он считал, что мы и так погибнем, завязнув в болоте, или он сам боялся лезть в это болото. Некоторые считали, что белым «некогда»: заняв новые пункты, они занимаются грабежом и пьянством.

К утру 8 октября мы достигли деревни Прянишниково. Это был единственный населенный пункт на всем нашем пути до Кушвы. Здесь решено было устроить большой привал и в походных кухнях сварить болтушку, или, как называют ее на Урале, «саламату». Это просто заправленная мукой горячая вода, она заменяла нам и хлеб, и горячую пищу.

В Прянишникове мы встретили авангард 1-го Крестьянского полка. В ожидании прихода всего Крестьянского полка деревню пришлось поделить на две части. Одну половину заняли «горцы», а другую оставили акуловцам, которые подходили со стороны станции Салка.

Интересная у меня здесь произошла встреча с командиром Крестьянского полка Акуловым. До этого мы знали друг друга мало — понаслышке, по приказам, сводкам, мимолетным встречам. Акулов прислал ко мне своего ординарца с приказом явиться к нему. Форма, в которой было передано приказание, была необычная.

— Кто тут командир Горного? — спросил, входя в избу, в которой размещался штаб нашего полка, ординарец Акулова.

— В чем дело? — спросил я ординарца.

— Тебе Филипп велел к нему явиться на носках.

— Кто это такой Филипп? — спросил я иронически.

— Ты что, не знаешь Филиппа Акулова? — удивился он. — Наш командир полка, Первого Крестьянского коммунистического…

Тон и развязность посланника Акулова меня возмутили, и я, потеряв хладнокровие, резко ответил ординарцу:

— Передай своему командиру, если я ему нужен, пусть зайдет сам. Дорогу ты ему покажешь. Понял? — спросил я строго ординарца.

Посланец недовольно хмыкнул носом и исчез.

Я уже раньше кое-что слышал о крутом и диком нраве Филиппа и поэтому готовился к «бою».

Не прошло и десяти минут, как я увидел в окно мчавшегося по улице на лихом коне Филиппа Акулова. У ворот нашего штаба он круто осадил коня, передал поводья ординарцу, обтер ноги и, шумно раскрыв дверь, не вошел, а влетел в избу. Я сделал вид, что не замечаю ничего и углубился в лежавшую на столе карту.

— Здравствуй! — сказал коротко Акулов, подходя к столу.

Я не спеша повернулся к нему и спокойно ответил:

— Здравствуй, товарищ Акулов!

— Табак есть? — скороговоркой спросил Акулов.

— Есть, — ответил я в том же тоне.

— Давай покурим, — уже более дружески произнес он.

— Давай! — ответил я, вынимая кисет с самосадом, который достали ребята в Салде.

— Э! Сколько у тебя табаку-то, — удивился он, увидав мой кисет, наполненный самосадом.

Закурив, мы сразу перешли на дружеский тон. Я отсыпал ему табачку. Тут же обменялись взаимной информацией, из которой установили, что действовали хотя и порознь и не договариваясь, а поступали почти одинаково: железнодорожные составы они уничтожили, как и мы, боеприпасы тоже подожгли в вагонах. Дальше на Кушву у нас была только одна дорога, и поэтому мы договорились, что впереди будет следовать его полк, а мой полк прикрывать отход.

До Кушвы оставалось два с половиной десятка километров, но дорога была настолько скверной и трудной, что бойцам все время приходилось вытаскивать из грязи артиллерию и обозы. Люди измучились и от усталости валились с ног. Питались очень плохо: кроме болтушки, ничего не имели. Наиболее слабых приходилось вести под руки или подсаживать на подводы, которых было очень мало, да и те перегружены. Двигались со скоростью черепахи. Это был очень тяжелый марш. Ослоповский, командовавший в то время 3-м батальоном 1-го Коммунистического полка, в своих воспоминаниях сравнивает этот поход с походом Таманской армии, описанным Серафимовичем в «Железном потоке».

К концу вторых суток мы кое-как добрались до Кушвы. Здесь нас встретили, как выходцев с того света: ни штаб дивизии, ни штаб бригады не рассчитывали, что мы вырвемся из окружения и пройдем через эти ужасные топи. Нас разместили по квартирам и позаботились о том, чтобы мы хорошо питались; варили суп из селедки и даже выдали по одной банке абрикосовых консервов, неизвестно как попавших в Кушву. М. В. Васильев, наш комбриг, восхищался подвигом прибывших полков и заботился, чтобы мы хорошо отдохнули. К нашему приходу он стал начальником Сводно-Уральской дивизии, которая несколько позднее, в ноябре месяце, была переименована в 29-ю стрелковую дивизию.

Комбригом 1 был назначен командир 1-го Крестьянского полка Филипп Акулов, а его место занял Ослоповский.

В Кушве полк пополнился свежими силами — к нам влился Висимо-Шайтанский батальон. Здесь же мы получили немного полушубков, которые выдали в первую очередь конникам. Начальник команды конных разведчиков Чернушкин сиял от удовольствия:

— Посылайте нас, товарищ Пичугов, хоть к черту на рога, хоть в самое пекло, — в восторге заявил он, — выполним любую задачу.

Как немного надо было людям, чтобы поднять их настроение, сбросить усталость, забыть трудности и невзгоды, которые они только что перенесли.

Однако в Кушве нам не дали как следует отдохнуть. Числа 15 октября я был вызван в штаб дивизии. Начдив еще на пороге встретил вопросом:

— Как чувствуют себя «горцы», товарищ Пичугов?

— Ничего, отдышались помаленьку, — ответил я.

— Ну вот и хорошо! — радостно сказал он. — Есть срочное дело для вас. Поедете в Верхотурье поклониться мощам Симеона праведного, — смеясь заявил Васильев. Потом, переходя на серьезный тон, Макар подвел меня к стене, отдернул старую простыню, которой была прикрыта оперативная карта, и я увидел раскрашенную цветными карандашами двухверстку.

Вверху, километрах в ста от Кушвы на северо-восток, синим карандашом было закрашено Верхотурье с его знаменитым монастырем.

— Вот видишь, — показал начдив на синее пятно, — здесь сейчас находится командир инжбата. Он сообщил, что местный отряд, руководимый, кажется, эсером Волковым, арестовал всех коммунистов, в том числе старую большевичку товарища Кирсанову, жену Емельяна Ярославского, а сам переметнулся к белым. Грузи свой полк и поезжай немедленно. Попытайтесь занять город, хотя в оперативном отношении он ничего не представляет: город в лесу, как в мышеловке, да еще за рекой. Посмотри сам, на месте виднее, — закончил он. — Ну счастливо тебе. Торопись, надо в первую очередь занять железнодорожный мост через Туру, — добавил он на прощанье.

Чтобы не затягивать время, я сначала погрузил 1-й батальон и команду конных разведчиков и с ними поспешно отправился в Верхотурье, а оставшуюся часть полка поручил погрузить Моргунову и прибыть туда со вторым эшелоном.