Степан Пичугов - Неизведанными путями

В Златоуст прибыли к концу того же дня. Поручив Тряпицину расквартировывать отряд, я вместе с Димитриным отправился в штаб златоуст-челябинского направления, который размещался на станции в служебном вагоне. Комиссар златоуст-челябинского направления Иван Михайлович Малышев [1] И. М. Малышев — старый большевик, один из ближайших помощников Я. М. Свердлова на Урале. Председатель Екатеринбургского партийного комитета РСДРП, член Уральского областного Сонета, один из организаторов Красной Армии на Урале в дни дутовщины и белочешского мятежа. Трагически погиб под Златоустом от руки белогвардейцев в июле 1918 года. Именем Малышева был назван один из уральских полков и одна из главных улиц Свердловска. принял нас приветливо. После того как я кратко рассказал ему о том, как мы попали в Златоуст и доложил о состоянии отряда, Малышев поздравил нас с удачным походом, расспросил о настроении людей, осведомился, имеется ли в отряде продовольствие, удобно ли расквартировались. Отпуская нас, он ласково сказал:

— Отдыхайте пока, а через пару дней я вас позову.

Впервые за эту неделю похода мы могли спокойно и хорошо отдохнуть. Партизаны, оторванные от своих семей, почувствовали здесь заботу, немного повеселели и успокоились.

Член Уральского Совета Иван Михайлович Малышев

Через два дня Иван Михайлович, как и обещал, вызвал нас с Димитриным в штаб. На этот раз он был чем-то озабочен. Поздоровавшись, осведомился о настроении людей в отряде, потом ознакомил нас с создавшейся обстановкой и, глядя на карту, задумчиво произнес:

— Екатеринбургское и златоустовское направления оторваны друг от друга, противник без помех может перебрасывать силы с одного направления на другое, а мы даже и знать не будем. — И, оживляясь, добавил: — Хорошо бы в треугольнике Екатеринбург — Челябинск — Златоуст иметь подвижную группу, которая бы сообщала о всех передвижениях противника.

— А где должна базироваться эта группа? — спросил я, чувствуя, что этот разговор чем-то касается нас.

Малышев внимательно посмотрел на карту и ответил:

— Удобнее всего в районе Карабаша и Кыштыма. Вот что-то ваших Тютняр я не нахожу? — удивился он. — Ведь они также должны быть где-то здесь.

— Вы и не найдете их, — вмешался Димитрин. — Это для народа Тютняры, а официальное название села — Рождественское.

— Но это дела не меняет — Тютняры или Рождественское, а место удобное, — сказал Малышев. — Вот там бы где-нибудь и расположиться.

Меня охватило волнение, и сердце радостно забилось при одном только упоминании о Тютнярах.

— Если разрешите, я подберу ребят, которые охотно пойдут на это дело, — сказал я, волнуясь.

— Разрешите и мне тоже принять участие, — присоединился Димитрин.

— Хорошо. Я согласен, — ответил Малышев. — Даю вам день сроку, чтобы подобрать отряд, человек десять — пятнадцать, и наметить маршрут.

И мы ушли готовиться к походу.

Недостатка в желающих не было, многие хотели пойти в рейд. Но мы с Димитриным отбирали самых надежных, главным образом взяли тех, кто участвовал в налете на деревню Мухамед-Кулуева и неплохо показал себя: Ершова Василия, Зимина Валентина, братьев Кауровых, братьев Пичуговых, Ивана Маркина, Александра Мучкина, Стрихова, Денисова и других — всего 13 человек. Каждый из них дал клятву товарищам, что, если попадет в руки врага, не выдаст остальных. Подобрали себе лучших лошадей, наполнили переметные сумки патронами и продовольствием. Следовать мы должны были скрытно, малопроезжими дорогами и тропами, поэтому подвод с собой брать не могли. Весь обоз наш состоял из двух запасных коней, которые также были навьючены боеприпасами и неприкосновенным запасом.

Накануне выступления вечером я доложил Малышеву о готовности отряда и получил от него последние указания. Перед нами были поставлены следующие задачи: вести разведку тылов противника; следить за его продвижением; выявлять настроения войск и населения; держать связь между двумя направлениями — екатеринбургским и златоустовским.

В тылу врага мы должны были оставаться столько, сколько это будет возможно.

Рано утром, еще до восхода солнца, наш маленький отряд покинул Златоуст. На душе у каждого было и радостно и тревожно. Ехали в родные, знакомые с детства места. Нам хотелось скорее увидеть или хотя бы услышать, как там, что сейчас делается, что стало с нашими семьями. Мы ехали в тыл врага и должны были рассчитывать лишь на себя и на свою находчивость. Единственным нашим убежищем будет дремучий уральский лес, который поможет в случае беды укрыться от врага. Мы знали, что найдем сочувствие у крестьян-бедняков, но они даже снабдить нас хлебом не смогут, потому что у них его нет. Сознание того, что мы едем выполнять важное задание, придавало нам сил и бодрости.

Размышляя таким образом, мы почти незаметно подъехали к знакомой уже нам Александровке, где несколько дней назад заготовляли фураж и продовольствие. Мы знали, что население враждебно к нам настроено, миновать же это село не могли: не было других дорог, вернее мы их не знали. Установить, занято ли оно противником, не удалось. Решено было тихо подъехать к селу и на бешеном галопе проскочить его.

Когда мы мчались по селу, к нашему удивлению, не встретили на улицах ни одного человека. Селение казалось вымершим.

Поравнявшись с церковью, увидели странную для себя картину: от церкви в сторону леса в панике бежали жители, а вместе с ними поспешал батюшка.

Мы остановились и решили узнать, что тут происходит. Из расспросов не успевших скрыться нескольких дряхлых старичков выяснили, что тут был молебен за здравие чехословаков, которые идут спасать их от большевиков. Старички, видя, что мы не погнались за молельщиками и спокойно с ними разговариваем, приняли нас за «своих» и доверительно сообщили, что перед молебном был митинг, на котором выступали кулацкие посланцы с Кусинского завода и предлагали всем молодым и здоровым записываться в отряд и пойти на помощь чехам спасать Россию от большевиков. Задерживаться и отвлекаться мы не могли. Приняв к сведению полученные сообщения, двинулись дальше.

В тот же день к вечеру, перевалив Уральский хребет в обратном направлении, мы подъехали к Рассыпухе, где были углеобжигательные печи. Заведующий печами Егоров, сочувствовавший Советской власти, сообщил нам важные сведения о положении в Карабаше. Он рассказал, что туда прибыл отряд чехов и, кроме того, там сформировался местный отряд из служивой интеллигенции, куда вошла и часть завербованных военнопленных.