Валерий Ларионов - Афганский «черный тюльпан»

Наступила гнетущая тишина. К Коростылеву подошел его радист Толик Глазырин:

— Товарищ капитан! Я ногу нашел.

— Какую ногу?

— Пойдемте, посмотрите.

Справа от дороги, метрах в двадцати, лежал остаток обгоревшей ноги. На ней был обут хромовый полусапожок с разорванными шнурками. Нога была обожженная и развороченная. Пальцы оторваны. Коростылев с Глазыриным присели над ней и они стали узнавать этот полусапожок старшего лейтенанта Потураева. Кроме пальцев, нога была белая до бедра. Только у двоих в батальоне были такие хромовые сапоги: сверху обрезанные и сбоку на шнуровках. Такие носили Коростылев и Потураев. Коростылев и сейчас в таких. Значит, это нога Жени Потураева. Нога здесь, а его останки тела силой взрыва были откинуты на другую сторону дороги.

— Толик, принеси сюда лопату.

Глазырин побежал к УРАЛу и принес лопату. Коростылев взял ее и стал рыть ямку под могилу для ноги. Вырыл глубиной чуть выше колена и отложил лопату.

— Помоги, — сказал он Глазырину.

Вдвоем они приподняли ногу погибшего и положили в могилку.

— Толик, неси плащ-палатку.

Ею они накрыли оторванную ногу Потураева, и Коростылев зарыл могилку. Так он в первый раз похоронил друга в земле Афганистана. Но предстояли похороны и вторые…

Коростылева опять зовут саперы. Они обнаружили присыпанный землей электропровод, лежащий от воронки и дальше, к кишлаку Дехи-Нау. Метров тридцать от дороги провода не видать — присыпан землей, а дальше лежит поверх земли. Саперы объяснили ему, что был взорван фугас, 250 (двухсотпятидесяти) — килограммовая бомба, давно закопанная глубоко в землю, на месте старой небольшой воронки от противотанковой мины. Раньше все они неоднократно над ней проезжали. А сегодня «духи» решили с ее помощью остановить советскую колонну. Провели к фугасу провод, замаскировали его и один из моджахедов сидел в кишлаке с голыми концами провода у клемм аккумулятора. Выбрав себе цель, он приложил концы провода к клеммам, сработал установленный на фугасе электродетонатор, и произошел взрыв.

Вот почему ни танк, ни Коростылев не взорвались. Фугас был управляемым. Кого душман хотел — того и подорвал.

Саперы по проводу вышли на один из дувалов кишлака и принесли оттуда небольшой аккумулятор японского производства. Провод они смотали.

Седьмая рота отработала в Дахи-Нау, и снаряды у орудия Коростылева были на исходе. Капитан Петраков дал команду возвращаться в расположение. Подбитую гаубицу прицепили к танку.

Коростылев вернулся в расположение без одного своего расчета. Погибли восемь человек:

— старший лейтенант Потураев Евгений, 24 года.

— лейтенант Зиновьев, 21 год

— рядовой Ахметов, 19 лет

— ефрейтор Быков, 19 лет

— ефрейтор Бакуров, 19 лет

— рядовой Реджепов, 19 лет

— рядовой Гусманов, 18 лет

— рядовой Грищенко, 18 лет

Быков и Бакуров скончались в вертолете, о чем Коростылеву сообщили по радио.

Уничтожен артиллерийский тягач УРАЛ и выведено из строя орудие. Потери для небольшого подразделения, как батарея Коростылева, ощутимые. И в физическом смысле, и в моральном. Приехав в расположение батальона, Коростылев связался по радио с командиром бригады:

— Я — Пермь! Разрешите мне сопровождать погибшего старшего лейтенанта Потураева в Союз на захоронение.

— Пермь! Вы были в отпуске за этот, 1982 год?

— Нет, не был.

— Пермь! Разрешаю Вам сопровождать погибшего. Добавляю Вам на это десять суток и заодно оформите себе очередной отпуск.

— Понял! Конец связи.

Настроение у Коростылева было никакое… Он потерял своих солдат. Потерял своего друга. Пусто стало в их комнате. Пусто и тоскливо. Костюков и Кривониша тоже в скорби притихли. Коростылев все еще не мог поверить в то, что вот так быстро и просто можно потерять своих товарищей. Но осколок головы Потураева наяву напоминал об этом…

На следующий день, 3 мая, в батальон пришел начальник ХАД (госбезопасность) провинции капитан Бабрак. Одет он был в национальную одежду: белые рубашка и шаровары, белая чалма на голове. Он сообщил, что по данным разведки в кишлаке Исарак прячутся бандиты из Пакистана. Они шли ночью, а засветло укрылись в нескольких домах кишлака. Коростылев с Бабраком поднялся на «горку» к орудию. Вся местность у них была как на ладони. Километрах в пяти был виден кишлак Исарак. Над ним уже кружились два вертолета МИ-24, стреляя из НУРсов по нескольким домам. Бабрак, глядя в бинокль, уточнил Коростылеву цели.

— Заряжай! — приказал Коростылев своим солдатам, сам встал к прицелу и открыл огонь по домам, где прятались моджахеды. Третий снаряд разворотил первый дом, потом он уничтожил и другие. В это время бронегруппа 7-й роты выехала туда для проверки авиационного и артиллерийского удара. У одного из убитых «духов» они обнаружили ценное письмо. Один из руководителей моджахедов сообщал другому, что он намерен уничтожить их батальон и на базе провинции Логар объявить отдельную республику, независимую от всего Афганистана, и он просит в этом помощи. Снаряды Коростылева присекли осуществление этих бредовых планов. Письмо переправили в разведотдел армии.

Стало известно, что завтра, 4 мая, в Гардез идет колонна мимо батальона, и Коростылев стал собираться в дальний путь. А каким он в действительности окажется дальним, Коростылев еще и сам до конца не представлял… Он собрал немногочисленные вещи Евгения. С колонной в батальон пришла почта. Среди пришедших писем было письмо и Евгению от Натальи. А Жени уже нет… Коростылев взял это письмо с собой в дорогу. Накоротке попрощавшись с батареей, утром четвертого мая он на бронетранспортере вместе с колонной уехал в Гардез, в штаб бригады, для оформления документов на погибшего и своего отпуска.

В штабе части Коростылев оформил все документы и получил отпускной билет. Теперь нужно искать вертолет в Кабул, где в морге лежат останки друга. Вертолет нашелся на другой день, 5 мая. В МИ-8 загрузили еще два трупа незнакомых ему солдат, прикрытых белыми простынями. Они погибли здесь, в Гардезе, когда колонной поехали к источнику за водой для части. Колонну обстреляли. Привезли воды и погибших. Так Коростылев и полетел: несколько незнакомых солдат и офицеров на железных лавочках вдоль бортов вертолета и между ними носилки в ногах. Полетели сначала в Газни, где стоит советский мотострелковый полк. Зачем туда летели — никто не знал. Посадка в Газни, двадцать минут покурили у вертолета, взлет и курс на Кабул.

Вертолет летит над горами, у Коростылева мысли черные, невеселые, два трупа лежат у его ног. И впереди — сопровождение погибшего домой, встреча с родными Потураева. Коростылев как представит все это — еще тоскливее становится и сердце начинает ныть.