Александр Розен - Полк продолжает путь

Сережа не отвечал. Ребята шумно благодарили Русанова, просили, чтобы в следующий раз он сам показал, как работает Служба времени.

Сережа не принимал участия в общем разговоре. Он стоял молча, наморщив лоб, нахмурив брови, и заново переживал рассказ Русанова. Ему казалось, что он взглянул в телескоп удивительной силы: прошлое придвинулось к нему совсем близко. В окуляре этого чудесного телескопа он видел молодого паренька в косоворотке, в смятом картузе, темной ночью пробиравшегося по кривым немощеным улицам уездного городка… И того же паренька в кепке, в кожанке, с винтовкой через плечо, идущего впереди отряда Красной гвардии. Дворцовая площадь… Смольный… Пулковские высоты. В окуляре этого телескопа нет центральной нити Пулковского меридиана, но куда более прочная связь соединяет Пулковскую обсерваторию с городом Чистовом.

Думал Сережа и о том, что от него самого зависит сделать эту связь еще более прочной. Не за горами время, когда он окончит школу, а потом вуз… Сергей Аксенов будет работать здесь, в Пулковской обсерватории… В павильон большого пассажного инструмента придет экскурсия десятиклассников, и Сергей Владимирович Аксенов, так и быть, ответит на их робкие вопросы…

— Ну как, Сережа? — спросил Русанов. — Приедешь еще раз к нам в Пулково?

— Спасибо, товарищ профессор. Обязательно приеду. Если только… — Он хотел сказать: «Если тетя Женя позволит», но ничего не сказал, боясь, что это может снова подорвать его репутацию.

Но Сережа напрасно заботился о своей репутации. На обратном пути в автобусе он был в центре внимания. Все расспрашивали его о городе Чистове, и Сережа отвечал, что это хороший и довольно большой город. Улицы в нем не такие широкие, как в Ленинграде, но дома есть тоже очень красивые, например Дом пионеров. А такого элеватора, как в Чистове, нет нигде больше в стране.

И сам Григорий Макарович подсел к Сереже и спросил его, нельзя ли будет в Чистове разузнать, кто из старых коммунистов был известен как «товарищ Волчок». Сережа ответил, что берет это на себя. Может быть, еще в Ленинграде удастся кое-что выяснить. У него есть тетя, то есть не его тетя, а двоюродная тетя его отца, она многое что помнит…

— Смотрите, смотрите! — закричала Валя, высовываясь из окна. — Вега видна! Счастливая звезда…

— Я бы выбрал для себя Полярную, — сказал Сережа.

— А я бы Капеллу…

— Чур, моя звезда Арктур!

И только сосед Сережи, флегматично надкусив яблоко, сказал:

— Звезды разделяются по степени яркости. Нет никаких счастливых или несчастливых звезд. Верно я говорю, Григорий Макарович?

Но Григорий Макарович на этот раз промолчал.

Они стояли на пирсе. Дул яростный северный ветер, нагоняя мокрый снег, тяжелый и душный. Под черной снежной завесой море угадывалось только по грохоту.

Время от времени луч прожектора алюминиевой линейкой ложился на море, и тогда вспыхивала крупная и совершенно седая волна. Казалось, что вся снежная масса устремляется к этой узкой и такой желанной полосе света.

— Товарищ генерал, — сказал начальник заставы. — Товарищ генерал, прошу вас зайти в помещение. Неизвестно, когда придет сторожевик.

Генерал Котельников только сегодня приехал из Москвы в командировку. На вокзале генерала встретил начальник пограничного отряда, и они на машине отправились прямо в штаб.

Сидя рядом с шофером, Котельников осматривал город. Зная характер генерала, начальник отряда не докучал ему разговорами.

Когда-то Котельников служил здесь, и ему интересны были перемены: кварталы домов, новый парк, стадион, Дворец пионеров, Дом культуры… И этой широкой асфальтированной улицы не было раньше. Миновав здание нового театра, машина повернула за угол и остановилась возле знакомого дома с четырьмя небольшими колоннами по фасаду.

Коротко доложив обстановку, начальник отряда спросил:

— Товарищ генерал, с дороги, наверное, проголодались? Может быть, закусите в нашей столовой?

— Поработаем, а потом хочу навестить дочку. Там и пообедаю, — ответил Котельников и, вынув из кармана маленькую записную книжку, раскрыл ее и набрал номер телефона.

— Добрый день, Лена! Это я говорю.

— Папа! Ты здесь? Узнаю! Даже телеграмму не прислал… Ты, папка, поскорей приходи…

Котельников нахмурился. Он никак не мог примириться с мыслью, что его Лена вышла замуж. Муж Лены, молодой инженер, сначала работал в Москве. С полгода молодожены прожили у родителей. Потом Сенечка (так звали Лениного мужа) получил перевод в этот приморский город. И они уехали. Это было совершенно естественно, но Котельников ревниво говорил жене: «Не захотела Лена вместе с нами жить…»

Была и еще одна причина, заставлявшая его хмуриться: вот уже пять месяцев, как он не видел сына, а Лена словом о нем не обмолвилась.

Как это часто бывает в семьях, где профессия переходит из поколения в поколение, сын пошел по стопам отца. Но в отличие от Котельникова старшего, «сухопутного», Котельников младший стал моряком.

Пять месяцев Григорий Макарович не видел сына и скучал по нем. Конечно, Вовка в море… Где же ему еще быть?

Стоянка погрансудов была недалеко от города, в который назначили Сенечку, и, уезжая из Москвы, Лена говорила: «Теперь Володя будет нашим частым гостем…»

«Гостем…» — раздраженно вспомнил генерал, нажимая пуговку звонка, над которой значилась надпись: «Е. Г. и С. Я. Дроздовы».

В крохотной квартирке Е. Г. и С. Я. Дроздовых пахло масляной краской и отжавелью. Все вещи и даже обои выглядели такими веселыми, словно и в самом деле им доставляло удовольствие красоваться именно здесь.

— Эту кровать мы купили специально для Вовки, — сказала Лена. — Но он совсем от рук отбился… Даже с днем рождения не поздравил… — добавила она, улыбнувшись.

Котельников пощупал кровать.

— С сеткой… — сказал он и улыбнулся.

В это время открылась дверь — явился Сенечка.

Это был молодой человек, невысокого роста по сравнению с Котельниковым, в хорошем и даже щегольском костюме. Самым приметным в его лице были глаза — черные, блестящие, очень живые…

— Обеденный перерыв? — спросил Котельников, здороваясь с зятем.

— Полагается… — дружелюбно ответил Сенечка.

— Садись, папка, — сказала Лена, накрывая стол свежей скатертью. — Кислые щи, твои любимые…

Котельников сел за стол. Щи действительно были очень хороши. Сенечка ел с большим аппетитом и, блестя глазами, рассказывал о своей последней работе — проекте нового теплохода. Лена преданно и любовно смотрела на мужа. Она много раз слышала его рассказ о будущем теплоходе и хорошо разбиралась в непонятных Котельникову технических выражениях и цифрах. Иногда она вставляла замечание, и, по-видимому, дельное, потому что Сенечка удовлетворенно кивал головой и продолжал рассказывать с еще бо́льшим воодушевлением.