Владимир Мильчаков - Повести и рассказы

Правда, пан ксендз мог бы с уверенностью сказать, что, несмотря на его проповеди, очень многие из его паствы придерживаются как раз противоположных взглядов. Большинство прихожан пана ксендза предпочли бы приход Красной Армии, но нет, пан бог, безусловно, не допустит исполнения желания этих заблудших.

Не боялся пан ксендз и за ценности костела. Во-первых, не такие уж большие там сохранялись ценности. Пан ксендз мог бы, конечно, подробнее объяснить, как вместо тяжелой старинной золотой священной утвари в костеле появилась позолоченная. Правда, позолоченная утварь, как две капли воды, походила на старую золотую, так что подделка была совершенно незаметна. Да и кто решится спрашивать пана ксендза. Благодарение богу, в демократической Польше никто из прихожан не посмеет усомниться в честности священнослужителя.

Нет, пан ксендз не боялся, что фашисты заберут священную утварь. А если даже и заберут — что же, на все воля божья. Может быть, так даже и лучше. Спокойнее. Ведь заберут-то всего лишь позолоченный свинец, а народ будет считать, что немцы забрали золото.

Но было одно, о чем сокрушалось сердце пана ксендза. В самом сокровенном углу его обширного хозяйства хранились слитки, в которые были превращены старинные святыни костела, и несколько ведер хорошего виноградного вина, настоящего Асти. Упоминание о вине может вызвать у читателя превратное представление о личности и достоинствах пана ксендза. И совершенно напрасно. Пан ксендз не был пьяницей. О нет. Но еще в Кане Галилейском, если верить сообщению евангелиста, спаситель, превратив воду в вино, указал этим самым на полезность виноградных вин для умеренных возлияний.

А вино, хранившееся у пана ксендза, было, если и не совсем такое, какое Христос сотворил в Кане Галилейском, то, во всяком случае, не ниже того по качеству. Целебное вино. Очень полезное для излечения плоти и для поддержки духа, оскудевшего в борьбе с соблазнами грешного мира. Пан ксендз на себе испытывал благотворное влияние замечательного Асти.

Пути, которыми проник в кладовые пана ксендза этот несравненный напиток, были не совсем обычными. Если для приобретения золота пану ксендзу пришлось немало потрудиться, поволноваться и даже поделиться с кем следует, то в том, как пан ксендз стал владельцем замечательного вина, прямо чувствовался указующий перст всевышнего.

Давно уже, несколько лет тому назад, местечковый доктор Тадеуш Нехода, старый, но еще по-молодому энергичный человек, пошел наперекор пану ксендзу. Он незадолго до этого перебрался в местечко из Варшавы. Хороший был доктор, мастер своего дела, но, кроме того, что нужно знать доктору, знал многое такое, что доктору знать совсем не положено. Самое же плохое заключалось в том, что эти свои знания старый доктор не держал под спудом, а успешно вкладывал их в головы большей части жителей местечка. Причем, старый доктор, хотя и происходил из почтенного шляхетского рода, но ни капельки не ценил этого и к величайшему негодованию самого пана ксендза и лучших людей местечка свел дружбу не только с самыми неблагонадежными из поляков-католиков, но, что еще хуже, с украинской беднотой, населявшей окраины местечка.

Пан ксендз считал, что деление общества на богатых и бедных установлено самим богом, существовало от века и будет существовать всегда. Конечно, две трети прихожан пана ксендза жили очень бедно, но ведь никто не запрещает им разбогатеть, а если богатство не дается в руки, то, значит, такова воля всевышнего. Бедность же некатолической украинской части населения пан ксендз считал естественным и единственно правильным условием существования для еретиков и был бы крайне недоволен, если бы бог по ошибке дал богатство кому-либо из них. И совсем не дело доктора вмешиваться в дела всевышнего и разъяснять голытьбе причины их бедности. Недаром с самого своего приезда Тадеуш Нехода не понравился пану ксендзу. И сын его Ян, студент, учившийся в Варшаве и только на каникулы приезжавший к отцу, тоже весь в отца. Пан ксендз долго терпел старого доктора, хотя и чувствовал, что не такими покорными год от года становились прихожане, и все ниже падал авторитет святого костела и самого ксендза. Терпел и даже не роптал вслух, но и не оставался безучастным, особенно после того как убедился, что доктору Тадеушу Неходе стало что-то известно о комбинациях с золотой костельной утварью. Незадолго до войны жандармы увезли старого доктора. Искали и сына, но не нашли. А вскоре дошли до местечка слухи, что умер старый доктор Тадеуш Нехода в варшавской тюрьме. Правда, гораздо раньше в местечке заговорили, что основные материалы, разоблачающие противоправительственную деятельность старого доктора, жандармы получили от пана ксендза. Говорили, что причиной всему — нарушенная паном ксендзом тайна святой исповеди, но кто из уважаемых людей станет обращать внимание на разные вздорные слухи, тем более на слухи, позорящие служителя церкви.

Правда и то, что одна из самых глубоковерующих прихожанок костела, старая Казимириха — жена сапожника Юзефа, арестованного одновременно с доктором, — простоволосая, с растрепанными космами седых волос, плача и причитая, прибежала к пану ксендзу. Она долго билась о землю на его дворе, перемежая горькие безнадежные рыдания с озлобленными криками и нечестивыми проклятьями по адресу пана ксендза и даже святой католической церкви, а будучи с позором изгнана из ксендзовского дома, повесилась в ту же ночь на старой ветле, стоявшей у самых окон костела. Все это на несколько дней взволновало тихую заводь местечка, послужило причиной разных злокозненных слухов, даже вывело пана ксендза из душевного равновесия, но в конце концов все кончилось именно так, как было угодно всевышнему.

Пан ксендз был твердо убежден в том, что его действия абсолютно совпадают с волей творца и, что не менее важно, с указаниями его наместника на земле, святого отца из Рима.

Даже оставаясь наедине с самим собой, пан ксендз не видел в своих действиях ничего такого, что противоречило бы святым догмам религии. Разве Христос не учил подчиняться властям и разве святая римская церковь не вела из века в век жестокую борьбу с бунтовщиками и крамольниками, со всеми, кто считает, что счастливую и радостную жизнь можно установить здесь на земле силами самих людей, а не за гробом, не в райской обители. По указанию властей и с помощью жандармов всякие нежелательные разговоры в местечке были быстро прекращены, а сам пан ксендз, кроме всего положенного за такую важную для власти услугу, получил в свое распоряжение вино, обнаруженное в кладовых старого доктора.

Говорят, что вино доктор выдавал неимущим больным для поддержания сил, но пан ксендз никогда этому особенно не верил. Уж в чем, в чем, а в глупости ксендз обвинить старого доктора не мог и не допускал мысли, чтобы прекрасное душистое Асти доктор выдавал местечковой голытьбе. Просто, по мнению пана ксендза, старый доктор понимал вкус в вине, и, наверное, тоже был не дурак выпить.