Игорь Гуров - Зарево над предгорьями

— А ведь верно! — хлопнул себя по лбу Вовка.

— Конечно, верно, — согласилась и Валя.

— О нас в Москве помнят и заботятся, — убежденно сказал Шурик.

…Впервые после тяжелых недель плена и одиноких скитаний по плавням Селезневу можно было отдохнуть. Однако ему не спалось.

«Легко рассуждать о боевых действиях, — размышлял он, — но что можно придумать с пятью подростками? Правда, эти ребятишки, видно, сметливы и сделали не так уж мало… Но как страшно рисковать ими!.. Да ведь и здесь они не в безопасности: в любой момент пещеру могут обнаружить немцы… Надо действовать очень осторожно и, главное, найти партизан».

Потекли дни…

— Заготконтора, а не отряд, — ворчал Шурик.

Площадка перед крепостью «Севастополь», да и сама пещера напоминали в эти дни продовольственный склад.

Заготовкой продуктов руководила Валя: в станице у бабушки она хорошо научилась хозяйничать.

Утром еще затемно и перед вечерней зарей Вовка отправлялся на охоту за утками. Птицы собирались в большие стаи, готовясь улетать на юг. Выстрел мелкокалиберки не громок, и Вовка успевал подстрелить двух-трех уток, прежде чем стая взлетала.

Мальчик терпеливо сидел в засаде до тех пор, пока на озеро не опускалась новая стая. В пещеру он приходил обвешанный утками. Тоня, Измаил и Селезнев принимались потрошить их. Валя и Вовка разводили в пещере костер, забрасывали его зелеными ветками кедра и подвешивали уток в густом дыму.

В самой глухой нише уже висело несколько гирлянд коричневых копченых тушек. Из потрохов уток Валя варила крепкий, как экстракт, бульон и по нескольку раз в день кормила им Селезнева. Но майор, которому совсем недавно казалось, что он никогда не будет сыт, открыто вздыхал, беря очередную порцию бульона.

Утиными потрохами питались и остальные. Уток же решено было оставить на зиму.

Селезневу Тоня милостиво разрешила ходить. Майор, Шурик и девушки собирали в лесу мелкие сладкие груши и яблоки, ежевику, кисло-сладкий кизил и терпкий терн. Все это Валя сушила на солнце и складывала в огромные корзины, которые искусно плел Измаил. Кроме того, он сплел несколько вершей. В небольшой бочке из-под меда засолили наловленную им в горной реке форель.

— В наших горах, — с гордостью повторял Измаил, — с голоду не умрешь. Вот еще скоро орехи поспеют — можно всю пещеру засыпать.

Но охотничьи лавры Вовки не давали ему покоя, и однажды он попросил:

— Степан Васильевич, давайте тоже пойдем на охоту.

Майор не был охотником, но все же согласился.

Утром сияющие от гордости Селезнев и Измаил приволокли в лагерь тушу кабана.

Первым взбунтовался Шурик.

— Да что же это в самом деле? — говорил он. — Так и будем развлекаться — на охоту ходить да ягодки собирать? А фашистов бить?

Его поддержал Измаил.

— Кабанов и коз можно всегда найти, а на первое время у нас запас есть. Пора за дело браться.

Селезнев задумчиво помешивал палкой угли в костре, от которого по нависшим сталактитам пещеры бегали красные блики.

— Я думаю, Володя, ребята правы. Приедем сюда охотиться после победы, а завтра пойдем на разведку.

Утром Селезнев и Измаил ушли в аул Псекупс, Шурик — в Саратовскую, Вовка — в Серный ключ.

Валя и Тоня отдыхали в пещере. Было решено, что ночью девушки вместе с Селезневым пойдут портить телефонную связь.

Старая Нефисет говорила, что Дархок занял под свое жилье дом, где помещалось раньше правление колхоза. Селезнев и мальчик отправились прямо туда. Перед этим майор тщательно проинструктировал Измаила.

К воротам правления была приклеена листовка, написанная на немецком, русском и адыгейском языках. В ней обещали большую награду тому, кто укажет местопребывание старика партизана. Измаил прочел листовку и вошел во двор. Селезнев бесшумно проскользнул через парадное крыльцо внутрь дома.

Под тополями лежал на ковре человек. Он был щупл, малоросл, ничем не примечателен. В детстве Измаил наслушался страшных рассказов об убийствах и поджогах, которые творил Дархок. Даже видавшие виды старики до сих пор хвалили отца Измаила, сумевшего поймать этого бандита. Сейчас, видя перед собой такого заморыша, мальчик почувствовал даже разочарование.

— Ты Дархок? — резко спросил он, опуская руку в карман.

— Дархок спит. Пошел отсюда!

Очевидно, это был тот самый пришедший с Дархоком человек, о котором говорила старая Нефисет. Но он сейчас не интересовал Измаила. Мальчик прислушивался, что происходит в доме.

— Слыхал, что я говорю? — фистулой закричал человечек. — Пошел отсюда!

— Зачем кричать? — спокойно ответил Измаил. — Я хочу сказать Дархоку, где найти старого партизана, о котором написано в листовке.

Человечек недоверчиво поглядел на Измаила, но все же встал и направился в дом. Несколько минут оттуда доносился невнятный разговор. Потом человечек вышел обратно и снова улегся на ковер под тополями.

— Там Дархок, — буркнул он, махнув рукой на дом.

Мальчик смело вошел в большую комнату, где раньше проводили колхозные собрания. Сейчас здесь валялись какие-то узлы, в беспорядке стояла мебель, снесенная, очевидно, со всего аула; в углу одна на другую были поставлены три гармошки. «Шурик мечтает о гармошке», — неожиданно вспомнил он.

В глаза бросился пулемет и коробки с лентами.

Из соседней комнаты вышел рослый, широкоплечий детина. Зеленоватые навыкате глаза и подстриженные седые усы делали его похожим на кота. Толстые, как обрубки, пальцы нетерпеливо перебирали наборный пояс, на котором висел кинжал.

Из другой двери появился Селезнев. Дархок его не заметил.

Человечек, лежащий под деревьями, услышал возглас своего друга:

— Ну, где «Старик»?

— «Старик» прислал тебе привет, — ответил громкий мужской голос.

Человечек насторожился, но в доме один за другим прогремели два выстрела, упало что-то тяжелое, и он успокоился. «Пусть Дархок не воображает, что в такую жару я буду вытаскивать трупы. Если ему они мешают, потащит сам», — подумал он.

Нехотя он повернул голову на скрип двери и вскочил.

На крыльце стоял тот, кого он считал уже мертвым. В руках мальчишки был автомат, грудь перетягивали подсумки с патронами. Подмышкой он держал гармонь, а из-за спины выглядывало дуло карабина, принадлежащего самому Мхамеду (так звали плюгавого человечка). Сзади мальчишки стоял мужчина и целился в Мхамеда из пистолета.

Несколько мгновений они молча глядели друг на друга. Селезнев сделал шаг вперед — человечек бросился к забору и перемахнул через него.

— «Старик» и до тебя доберется! — озорно закричал ему вслед Измаил. В этот момент ему самому казалось, что он послан в аул каким-то мудрым, опытным стариком.