Анатолий Полянский - Война - судья жестокий

— Вы забыли, капитан, старую как мир пословицу: запас карман не тянет. На войне, где, если не изменяет память, мы сейчас находимся, лишних боеприпасов не бывает.

Расспрашивать дальше не имело смысла. На все «почему» Хомутов имел готовый ответ. К тому же на проведение инвентаризации он заручился согласием командира полка.

Днем подполковник, вопреки обыкновению, не сидел в штабной палатке, а мотался по складам вместе с подчиненными. А вечером случилось то, чего Шелест никак не ожидал. Хомутов, как неожиданно выяснилось, собрался на выезд в ближайшее крупное чеченское село. Возник вопрос: зачем? Спрашивать об этом подполковника было неразумно. Просто нужно выехать следом и постараться незаметно проследить за его действиями.

Зато другой «подопечный» остался по моей вине без присмотра. Прапорщик Столбун, обычно лениво сгибающий колени, развил в тот день активную деятельность. Он с пристрастием руководил сортировкой боеприпасов, складированием отбракованного вооружения, составлял ведомости, словом, крутился как белка в колесе. А под вечер стал тоже куда-то собираться. За ним, как и за Хомутовым, непременно следовало понаблюдать. Капитан, естественно, надеялся привлечь своего помощника, а тот, задрав хвост, укатил самовольно в неведомом направлении. Привлекать же еще кого-то у капитана времени не оставалось, да и крайне нежелательно было посвящать лишнего человека в ход следствия. Короче, Столбун выпал из поля зрения, и где был, что делал, одному Аллаху известно.

Такую невеселую картину нарисовал Шелест, когда мы, можно сказать, помирились. Я покаялся, пообещав больше шага не делать без разрешения шефа, после чего он рассказал о вечернем путешествии в чеченское село следом за начальником артвооружения полка.

Повод для визита Хомутова оказался весьма прозаичным и вполне официальным. Он ездил к главе местной администрации согласовывать время и место для передачи небольшой партии стрелкового оружия отряду самообороны, созданному жителями. Слишком часто головорезы Хаттаба стали захаживать в село и беззастенчиво грабить дома, убивая тех, кто вздумал сопротивляться. Вопрос о передаче оружия был согласован в высших инстанциях. Хомутов лишь уточнил, сколько единиц вооружения необходимо отряду.

— А Вышневец еще не заговорил? — спросил я.

— Пока нет, но думаю, вот-вот дозреет…

Надежда, конечно, вещь хорошая, однако следствие снова забуксовало. Вот почему у меня созрело решение предпринять некоторые шаги. Чем черт не шутит, может быть, они приведут к цели!.. Действовать решил в гордом одиночестве. Советоваться с Шелестом не хотелось. Боялся, капитан не примет всерьез шальную мысль, родившуюся в моей голове. Проверить, насколько она реальна, можно вполне самостоятельно, не прибегая к помощи следователя. А вдруг подтвердится?.. Любой человек не лишен тщеславия. Заслужить похвалу Николая Николаевича, особенно после сделанного мне разноса, было бы очень приятно.

Недолго думая, я приступил к реализации задуманного, чему в немалой степени способствовали складывающиеся обстоятельства. На другой день рота заступала в наряд. Наш взвод обычно охранял склады артвооружения. Сом, если уж что зарядит — а это он расписывает, кому куда идти в наряд, — то уж редко что-либо меняет. Постоянство и педантичность — отличительная черта нашего старшины, что на сей раз меня вполне устраивало, хотя в принципе твердолобых и прямолинейных я не люблю. Для осуществления плана нужно было непременно попасть на оружейные склады, причем без свидетелей, а со своими ребятами, которые тоже будут на постах, всегда можно договориться.

Посылать в наряд меня, естественно, было нельзя. Я все еще находился в распоряжении следователя. Поэтому Сом, зачитывая распределение наряда, лишь выразительно поглядел на стоящего в строю Иванцова. Уж он бы с большим удовольствием сунул этого разгильдяя куда-нибудь на кухню!

Перед отбоем я попросил дневального разбудить меня пораньше и уже к пяти утра был в карауле. Лейтенант Наливайко в это время отсыпал положенные ему четыре часа, что облегчало задачу. За начальника караула оставался сержант Зарубин, к которому я и подъехал на белой кобыле. Он прекрасно знал о моей роли в расследовании дела Вышневца, а тут я предупредил, что доверяю ему великую тайну, о которой никто из посторонних знать не должен.

— Ты, случайно, не в курсе, где хранится отбракованное оружие? — спросил я.

— Вроде на самом дальнем складе, отозвался Зарубин. — А тебе оно зачем? Старых железок не видал, что ли?

В ответе на этот вопрос как раз и крылась мысль, не дававшая мне последние дни покоя. Услышав о выбраковке оружия, я подумал: откуда оно взялось? Десантные войска всегда снабжались оружием в первую очередь. Так повелось еще с командующего — легендарного генерала Маргелова, человека в армии весьма авторитетного. Это он добился, чтобы крылатая пехота получала все лучшее. С тех давних пор ничего не изменилось, а раз так, то невольно возникает вопрос: не списывают ли под предлогом изношенности то, что еще может долго и надежно служить? Ведь негодное якобы оружие не подлежит строгому учету, и его с помощью нехитрых махинаций можно продавать кому угодно…

Зарубин, когда я высказал свою догадку, оторопел.

— Не может быть, Иванцов! — воскликнул он, пригладив пятерней жесткие, как щетина, волосы.

— Чем черт не шутит, когда Бог спит, — ответил я. — Давай проверим.

Согласился Зарубин не очень охотно. За такое, если выплывет, по голове не погладят. Но, подумав, поставил условие лично присутствовать при осмотре.

— Да тебя одного часовой без разводящего все равно к объекту не подпустит, — добавил он с усмешкой.

Круглое некрасивое лицо его в тот момент показалось мне очень даже симпатичным. Сержант взял автомат, и мы бодро зашагали к дальнему хранилищу. На посту стоял Арончик. Увидев меня рядом с Зарубиным, удивился.

— Тебя, Костя, как сюда занесло? — спросил он.

— Не твоего ума дело, — оборвал часового Зарубин. — Следи получше за объектом…

Оружие лежало в ящиках, аккуратно сложенных в четыре штабеля. Подумалось: «Сколько же надо набрать брака, чтобы сложить такую пирамиду…» Ящики были заколочены, и я попросил Зарубина вскрыть один штык-ножом.

— Ох и попадет нам, Иванцов, — вздохнул сержант, но просьбу выполнил.

Когда мы наконец приподняли крышку ящика, открылся ровный ряд автоматов, поблескивающих свежей смазкой. Я взял один, передернул затвор, спустил курок — оружие работало отменно. Заглянул в ствол: нарезки были ровные, без раковин в металле.

— А ну, дай мне свой рожок, — попросил я у потрясенного Зарубина. — Да не бойся, стрелять не собираюсь.