Анатолий Полянский - Десять процентов надежды

КОМАНДИРУ… СТРЕЛКОВОЙ БРИГАДЫ

ПОЛКОВНИКУ ТЮТЕРЕВУ А. М.

Остров Итуруп

29 августа 1945 года

Настоящим доношу, что при подходе к острову корабли отряда попали под огонь береговых батарей противника. Катер, бортовой номер 742, получил несколько попаданий и стал тонуть. На нем возник пожар. Оказать помощь не удалось: начался шторм. Экипаж катера и находящиеся на нем десантники пали смертью храбрых в бою за Советскую Родину.

Список погибшего личного состава прилагаю:

1. Младший лейтенант Семибратов Н. Н., командир взвода.

2. Старший сержант Мантусов М. Ф., пом. командира взвода.

3. Сержант Воронец С. П., командир минометного расчета.

4. Рядовой Белов А. И.

5. Рядовой Касумов Р. Ш.

6. Рядовой Пономарев М. И.

7. Рядовой Семенычев Г. П.

8. Рядовой Шумейкин И. А.

9. Рядовой Комков Я. Л.

10. Рядовой Яшин И. И.

11. Рядовой Яковлев Л. В.

12. Мичман Сазонов Т. И., командир катера.

13. Матрос Галута И. В.

14. Матрос Селезнев В. В.

15. Матрос Караулов Х. М.

16. Матрос Быкин К. Г.

Ходатайствую о награждении боевыми орденами и медалями — посмертно.

1) Поименованный личный состав исключить из списков части. Снять со всех видов довольствия.

2) Сообщить семьям погибших.

3) Представить к правительственным наградам посмертно.

30.08.45 г.

К вечеру шторм усилился. Океан еще более помрачнел, стал густо-синим и взлохмаченным. Сыпавшую весь день изморось сменил резкий косой дождь. Порывистый ветер подхватывал его и, крутя, свирепо швырял на катер. Судно то и дело зарывалось в волну, и тогда по палубе с грохотом прокатывалась пенистая морская вода. Крупные соленые брызги залетали в развороченную взрывом рубку и обдавали Семибратова с ног до головы. Гимнастерка на нем была мокрой, в сапогах хлюпало, должно быть, натекло за широкие голенища. Он так и не успел перед выходом десанта получить со склада хромовые сапоги; подумал, что, может, оно и к лучшему: черт знает, как там придется в море, а яловые покрепче, все выдержат. В хромовых после возвращения еще успеет пощеголять — новей будут. Тогда ему, конечно, не приходило в голову, что он может не вернуться. И хотя предстояла не увеселительная прогулка, а настоящий бой, причем первый в его жизни, Семибратов даже мысли не допускал, что его убьют. На легкое ранение он еще согласен. «Раненый командир не покинул поле сражения» — звучит! Но сейчас Семибратов ни в чем уже не был уверен.

На катер тяжело навалился огромный водяной вал. Семибратов подумал: «Наверное, тот самый девятый, что страшнее всех…» Вал пронесся по палубе, сорвал тент с единственной шлюпки, швырнул его за борт. Судно развернулось и угрожающе накренилось.

— Против ветра… Против ветра ставь! — крикнул мичман Сазонов, бросаясь к рулевому. — Не видишь, что ли, куда гнет?

— Вижу, — прохрипел рулевой Галута, наваливаясь на штурвал своим могучим телом. — На волну ж надо! Супротив!

Вдвоем они с трудом повернули непослушное рулевое колесо. В тусклом отблеске догорающего дня Семибратов увидел, как покраснели от натуги лица моряков: удлиненное, с широким мясистым носом — у Галуты и круглое, губастое, морщинистое — у Сазонова. Грязной пятерней мичман стер с лица пот и устало сказал Семибратову:

— Шли бы вы вниз, товарищ младший лейтенант.

Он уже несколько раз недовольно косился на Семибратова. Ему не нравилось, что командир десантников торчит все время в рубке. И так тесно, а при лишнем человеке и вовсе не повернуться. Да и зачем офицеру быть здесь? В трюме посуше, и подчиненные его там. Или он не доверяет ему, мичману, командиру катера? Сазонов как будто не давал для этого никаких поводов. С самого подхода к Курилам вот уже сутки на ногах. И то, что катер подбили, не его вина. Сазонов маневрировал как мог. Но катер плохо слушался руля и все время подставлял борт под огонь вражеской батареи. Любой капитан, имей он хоть семь пядей во лбу, ничего бы не сделал.

Семибратов не обратил внимания на предложение мичмана идти вниз, хоть и чувствовал, что тому не нравится его пребывание в рубке. Он также понимал, что Сазонов прав: место командира — с солдатами взвода. Но не мог же он признаться, что ему худо. Тут, наверху, воздух свежий, а в трюме духотища. Не хватает только, чтобы его начало выворачивать на глазах у подчиненных.

— Как там течь? — спросил Семибратов.

— Вроде чуток приостановилась. Пластырь пока держит.

— Пока?.. Разве можно надеяться на «пока»! Надо принять дополнительные меры!

Сазонов неодобрительно посмотрел на Семибратова. Неужели тот не понимает, что сделано все возможное? Того, что Сазонов не первый день на флоте, что много лет плавал речником, младший лейтенант наверняка не знает: они познакомились перед самой посадкой десанта на суда. Но уж по возрасту-то, по сединам он мог бы предположить, что у мичмана есть опыт. Ведь Сазонов, вероятно, вдвое старше лейтенанта. Молод, ох и молод же командир десантников!

— Меры приняты, — сухо отозвался Сазонов. Он не любил спорить по-пустому.

— А до земли далеко?

— Не знаю. Ориентировка потеряна. Компас разбит. По всему видно, несет нас на восток — в Тихий океан. Тут большой земли нет.

— Неужели нам не помогут? — тоскливо произнес Семибратов.

— Помогли бы, кабы знали. А сообщить мы не можем, потому что рация тоже разбита — не восстановишь.

— Кто-то ведь должен был заметить, что нас подбили?..

— Может, заметили, а может, нет. Суматоха была при высадке-то…

Семибратов промолчал. Он и спрашивал больше для порядка, прекрасно понимая, в какую скверную переделку они попали. Взвод фактически не сумел выполнить поставленную задачу. Они должны были высадиться на Итуруп и огнем минометов поддержать штурмовую группу, но сами угодили прямо под огонь. Один снаряд разорвался в машинном отделении, второй — в рубке. Моториста и рулевого — наповал, двигатель покорежило, в борту пробоина. А тут еще шторм…

Сумерки почернили горизонт. Ночь накрывала океан. В темноте казалось, что рокот волн, шум дождя, свист ветра — все эти звуки слились в протяжный вой. Катер то опускался куда-то глубоко в клокочущую мглу, то взлетал кверху и секунду-другую как бы повисал в воздухе, чтобы потом опять ринуться вниз. Волны прокатывались по палубе, подбирая остатки такелажа. За борт утащило бухту каната, тали, якорную цепь, а потом и крышку кормового люка. Из люка тотчас донеслось: