Владимир Шатов - Сталинград

- После этого налёта я недосчитался своих лучших командиров. – На следующий день признался начальнику штаба Чуйков.

- Мы сами чудом проскочили…

В итоге сама 62-я армия оказалась, куда в более худшем положении. 33-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием полковника Александра Утвенко попала в ловушку на западном берегу Дона. Гвардейцев атаковали сразу две немецкие дивизии.

- Вот нам свезло! – командир зло сплюнул на высохшую, словно пергамент землю. – Главный удар по нам пришёлся.

- А кроме нас просто никого больше не было. – Грустно сказал адъютант Худобкин.

Измотанная в предыдущих боях дивизия несла страшные потери. Раненых бойцов переправляли в тыл на телегах и верблюдах, машин не хватало. Делать это приходилось только в ночное время во избежание налётов с воздуха.

- Где же наши хвалёные истребители? – с тоской в голосе спросил небо лейтенант Худобкин.

- В кино остались…

Немцам успех тоже достался дорогой ценой. Только на позиции одного батальона в балку оттащили 313 трупов германских военнослужащих.

- У русских катастрофически не хватает боеприпасов. – Рассуждали немецкие офицеры. – Что было бы, если они обеспечивались по полной?

- Откуда им взяться?.. Вся военная промышленность у них была на территориях, которые мы уже захватили!

- Но сами заводы они умудрились вывести…

Зачастую подразделения Красной Армии шли в атаку лишь для того, чтобы добыть трофейное оружие и патроны. Запасы продовольствия настолько истощились, что солдатам приходилось варить колосья с ближайших полей.

- Хотя бы у колхозников разжиться продуктами. – Предложил практичный адъютант.

- Не шибко они рады нашему отступлению!

11 августа остатки 33-й дивизии, разбившись на маленькие группки, стали с боями прорываться к Дону. Одну из таких групп, которую до этого вёл Шелехов, встретил растерянный комдив.

- Лично я сам пять раз перезаряжал свой пистолет, - рассказывал Утвенко на вечернем привале. - Многие наши командиры предпочли застрелиться, чтобы не попасть в плен и уберечь своих родных от клейма "семья предателя".

- Я в плен в любом случае не сдамся! – негромко сказал Григорий, тщательно грызя варёную кукурузу.

- Боишься?

- Чего боятся? – ухмыльнулся Григорий и признался: – Недавно чудом вырвался оттудова.

- Вот как! – насторожился адъютант комдива, бывший гинеколог. – Как там?

- Ничего хорошего…

- А как вырвался?

- Знакомый казак отпустил.

- Так бывает!

- Как видите...

Сидящие вокруг костра напряжённо затихли, примеряя на себя подобную ситуацию. Страх смерти и опасность пленения сглаживали различия в служебном положении и званиях.

- Все мы одинаково беззащитны перед врагом. – Злорадно подумал Григорий. – Немцам без разницы кто попался в их лапы…

Косой на правый глаз боец, в рваной гимнастёрке протянул к огню заскорузлые руки и сказал:

- Ишо неизвестно примут ли немцы пленных.

- Это ты к чему?

- Прошлой осенью пехота, всё больше смоленские, в плен пошла сдаваться. Умирать не хотят - думали, немцы их домой отпустят. А немцы их, сердешных, человек триста, прикончили из пулемётов - чтоб не возиться, что ли… Сам видел огромную яму, полную мертвецов.

- А у нас другой случай был, - поддержал тему худющий сержант. - Вышли из леса наши, тоже человек триста. Вооружённые, одетые, обутые, сытые. Только что из тыла - пополнение. Немцы в штаны наклали - гарнизон в деревне всего десятка три солдат. Тогда обер-лейтенант, комендант гарнизона, приказал пленникам сложить оружие в кучу, снять полушубки и валенки… Затем храброе воинство отвели на опушку леса и перестреляли: «Кому нужны такие, своих предали и нас предадите…»

Молодой боец, с густыми тёмными бровями заикаясь, спросил командиров:

- Что теперь делать-то?

- Будем пробиваться к Дону.

- Лишь бы немцы не помешали…

Час и два и три молчаливая группа под покровом ночи двигались на восток. Шли, разумеется, не по прямой. Направление давали балки, а в большей степени сами же немцы, выпускавшие ракеты в равные промежутки времени всю ночь.

- Я вот кумекаю, товарищ Шелехов, - нарушил молчание Илья, - когда у «фрицев» ракеты кончаться?

- Хрен их знает! – мрачно ответил Григорий.

Ракеты взлетали слева, и редкая колонна резко поворачивала вправо, переходя на другую балку. Когда виднелись вспархивающие вражеские ракеты прямо по курсу, все замирали по команде.

- Стой!

Часто немцы выпускали ракеты так близко, что Григорий слышал их характерный сухой треск, похожий на шипение змеи.

- Вот зараз резанёт пулемётная очередь и меня переломит пополам! – с омерзением подумал он.

Но ракеты, повиснув в тёмном небе, угасали, и в балке вновь воцарялась жуткая темень. Движение тотчас возобновлялось, появлялась надежда на скорый выход из окружения. Поближе к рассвету они были готовы поверить, что самое страшное позади.

- Оторвались? – гадал каждый из них.

С востока наплывал нежеланный рассвет. Полковник Утвенко передал бинокль адъютанту и сказал:

- Посмотри вон туда, у тебя зрение острее...

- Вижу колонну!

Худобкин посмотрел, и его сердце испуганно заколотилось от увиденного: бесконечно длинная колонна крытых брезентом грузовиков, выползая из-за горизонта, в открытую, ничего не боясь, катилась по степи с запада на восток.

- Может, это наши? - вырвалось у него скорее просто так.

- Какое там наши! - Комдив взял из трясущихся рук бинокль.

Вскоре и без бинокля колонна грузовиков, перебиваемых приземистыми бронетранспортёрами, была хорошо видна. Один боец, с азиатской внешностью вытащив из кармана листовку, бросился навстречу немцам. Галя, штабная переводчица, изумлённо закричала:

- Да вы только посмотрите! - Она выстрелила в него из своего пистолета. - Гад, сдаваться собрался!

- Немцы же услышали! – буквально простонал Худобкин.

- Так он же предатель!

- А теперь и мы погибнем…

Бой вспыхнул, как сухие дрова в костре. Последние очаги сопротивления советских бойцов на прибрежной территории были подавлены. Утвенко и оставшиеся в живых красноармейцы спрыгнули с обрыва в топкое болотце, где полковника ранило в ногу шрапнелью от разорвавшегося рядом снаряда.

- Только не бросайте меня братцы! – прохрипел истекающий кровью комдив. – Если потеряю сознание, лучше добейте…

- Дотащим! – пообещал Григорий и крепче обнял командира.

Кое-как выбравшись из болота, Утвенко с двадцатью случайно прибившимися солдатами весь день прятались на засеянном пшеницей поле.

- Обложили нас как зайцев!

- А мы и есть зайцы… - горько сказал полковник. - Немец пугнул нас, мы и побежали.

- Подготовиться, как следует, не успели…

- Хорошо, что хоть успели окопаться. – Признался Утвенко, поправляя окровавленные повязки на ногах. - Солдаты вермахта покончили бы с нами быстрее, если бы мы заранее не вырыли глубокие окопы.