Виктор Бычков - Везунчик

А тот вдруг забегал, замельтешил, потирая руки. Наконец, остановился напротив гостя.

– У меня родилась идея, – повторил еще раз. – Только не знаю, сможешь ли ты, Антон Степанович, это выполнить? Могу ли я на тебя положиться, вот в чем вопрос?

– Не томите, господин майор, – Антон встал перед начальством, с интересом ожидая продолжения. – Если в моих силах, то, конечно, все сделаю.

– Садись, садись, – опять усадил полицая на стул, а сам сел на свое место за стол.

Некоторое время в кабинете царила тишина, только пальцы коменданта нервно барабанили по столу, а сам он продолжал изучать подчиненного.

– Вы, ведь, были друзьями в детстве? – то ли спрашивал, то ли утверждал майор. – Так, да?

– Какой там друзья? Так, вместе играли, – Антону было неприятно признаваться в дружбе с командиром партизанского отряда.

– Ну! Ни кто тебя не обвиняет ни в чем, – видя, что собеседнику не по себе от таких вопросов, решил его успокоить. – Я тоже когда то был знаком с некоторыми вашими секретарями обкомов. Это же ни о чем не говорит. Так что, успокойся. Я – о другом.

Вернер снова и снова критически оценивал своего собеседника, прикидывая, стоит ли затевать с ним ту операцию, мысль о которой только что возникла у него в голове.

– Лучше тебя ни кто в округе не знает Лосева. Так? – Карл Каспарович выжидательно уставился на Антона.

– Наверное, да, – Щербич немного замешкался, полагая, что окружение майора точно ни чего не знает про Леньку. – По крайней мере, он меня всегда считал своим другом, и я знаю всю его подноготную.

– Вот-вот! – комендант потер руки. – Именно это мне и надо! Ты, и только ты сможешь определить возможное место появления Лосева.

– И что с того? – Антон все еще не мог взять в толк чего хочет майор.

– А я тебе сейчас все объясню. Садись поближе, и слушай внимательно. Только запомни, гражданин Щербич, все, что ты услышишь сейчас из моих уст должно уйти с тобой в могилу, – и тон, и выражение лица коменданта не оставляли сомнений в серьезности его слов.

– Так я это, – полицай был неприятно удивлен такой резкой перемене в настроении начальника, и, в то же время, было лестно, что майор доверяет ему что-то очень секретное, – готов выполнить все, что вы скажете. А сам я могила, вы же знаете.

– Не знал бы тебя, не предлагал.

Антон терпеливо ждал, а начальник снова погрузился в свои мысли. Наконец, он поднял глаза на подчиненного.

– Тебе надо будет вычислить возможное место появления твоего старого дружка, и, если все хорошо сложится, взять его живым. А если нет, то и мертвый он нам еще больше нужен. Ты меня понял, Антон Степанович?

– К-как это? – предложение майора было настолько неожиданным, что Щербич стал даже заикаться. – Неужели он меня ждать будет? И потом, где мне его искать? А мне какой резон свою голову в петлю совать? – эта мысль в последний момент как осенила Антона.

– Вот, слышу голос настоящего Щербича! – комендант довольно улыбнулся. – Сейчас я спокоен за наше дело. А то уже начали возникать сомнения.

Вернер встал из-за стола, закрыл на замок входную дверь.

– Что бы нам никто не мешал, – пояснил он Антону, и уселся обратно на свое место. – Сейчас есть распоряжение из Берлина о том, что можно открывать на оккупированной войсками фюрера территориях коммерческие предприятия. Улавливаешь, Антон Степанович, куда я клоню?

– Не до конца, – честно признался парень.

– Помнишь, ты говорил про винзавод, землю? Так вот, сейчас это вполне реально. Живой или мертвый командир партизанского отряда Лосев – это твой приз! Выиграешь его – все твое!

– А что от меня надо? Я готов!

Антон возвращался в Борки вместе с немецким патрулем из состава комендантской роты на мотоциклах. Надо было утрясти все дела со своим хозяйством: хотя Фекла уже и сама ухаживала за ним почти с месяц, но корова все еще оставалась на подворье Антона, и ей приходилось на дню по два раза бегать к Щербичам. А это было неудобно, поскольку Фекла была на сносях, и очень уж беспокоилась о малыше. При упоминании об этом теплая волна окутывала все тело будущего папаши, сжимало горло, и мир вокруг становился другим. И он сам менялся: еще больше хотелось жить, взять за руку сына, (а что будет сын, он не сомневался), и вести его, вести в светлую, счастливую жизнь! А потом радоваться его успехам, его первому слову, первому шагу. Эх, жизнь! Но для этого надо сделать то, о чем они договорились с комендантом. Вот и едет Антон домой, чтобы завтра с утра уже приступить к выполнению их секретной миссии.

Окрестные села и леса Антон знал очень хорошо. Прекрасно был осведомлен обо всех знакомых и родственниках Леньки Лосева, которым можно было доверить свою жизнь. Перебирая в памяти лес, он ставил себя на место командира партизанского отряда: где бы он сам организовал базу? Таких мест в округе можно было подсчитать на пальцах одной руки.

Первым выходили Вишенки: и глухомань, и немцы там практически не появляются – только в составе больших сил, и есть возможность уйти, скрыться большому количеству людей в любой момент. Но и человеку проникнуть туда можно с разных сторон; пойди, проследи, кто откуда зашел-вышел. Да, это наиболее привлекательное место, но не факт, что Лосев со своими бандитами там организовал базу. Не факт. Он прекрасно понимает, что такой вариант может быть просчитан и немцами. А у них найдутся силы окружить эту деревеньку. Зря рисковать Ленька не будет, не тот человек. Значит, ставить на Вишенку не стоит, но держать в уме ее надо. То, что там обитают партизаны, и чувствуют себя вполне уютно, это точно. Но, быстрее всего, не основные силы, и не их командир, это ясно, как Божий день.

Следующим местом Антон выбрал бы лес за деревней Руня. Она расположена как раз напротив Борков, только на той стороне Деснянки, и на удалении почти двадцати километров от нее. Там да, можно с большей степенью защищенности организовать стоянки партизан. И даже их штаб. Стоит подумать лучше. Антон еще и еще раз анализирует, прикидывает, сопоставляет известные ему факты, обрывочные разговоры, реплики, услышанные им за этот год, и приходит к выводу, что Рунь – это и есть то место, где будет обитать Ленька Лосев.

Хотя в самую деревню подъезд хороший, зато дальше пути практически нет. По крайней мере, для техники. А немцы, как известно, ходить не любят. Им машины подавай.

Одна единственная улица Руни тянется вдоль болотистой местности на полтора километра, если не на все два. Сады и огороды примыкают к мелкому, густому подлеску, что каким-то чудом растет на этой трясине. Местные жители очень хорошо знают проходы через нее в лес. Незнакомому человеку там вообще делать нечего: утонет на первых же шагах. А дальше чередуются участки леса с непроходимыми болотами, не замерзающими даже зимой, которые тянутся аж до соседнего района. А это ни мало, ни много, а километров тридцать, сорок. Попробуй оцепить такой кусок да еще по лесам. А они там настолько густые и буреломные, что и местные без особой нужды туда не заходят. Вот то-то и оно, там будет Леня, там, и больше ни где.