Порфирий Гаврутто - На берегу Днепра

— Молодцы! Давайте его сюда быстрей.

— Сейчас Уваров подведет. Помял я его маленько, так он еле ноги волочит.

— Ну, давайте, давайте быстрей, — поторопил Сидорова комбат.

— Да что же, мне его на руках, что ли, нести! — с некоторой обидой в голосе сказал Сидоров, но все же побежал навстречу Уварову.

— Ну что ты ползешь, как черепаха, — зашептал он Уварову. — Погоняй его быстрей.

— Да не идет что-то. Ленивый.

— А ну, быстрей!

Гитлеровец, не понявший, что от него требовали, шел все так же медленно.

— Экий ты упрямый, — заворчал Сидоров. — Шевелись, тебе говорю, шевелись! — и он подтолкнул его прикладом автомата.

Гитлеровец ускорил шаги, но все же передвигался слишком медленно. Тогда Сидоров разозлился, схватил его на руки, перекинул через плечо и побежал с этим грузом к майору.

— Вот он, — доложил солдат комбату, поставив перед ним на ноги гитлеровца со связанными руками.

Хорошо владевший немецким языком Черноусов сразу же учинил пленному допрос.

— Вы танкист?

— Да.

— И завтра на рассвете должны наступать на Таганчанский лес? Так ведь?

Гитлеровец медлил с ответом.

— Ну! — прикрикнул на него Черноусов.

— Простите, — растерянно заговорил пленный. — Если вам нетрудно, то осветите себе лицо. Я хочу видеть, с кем говорю…

Майор осветил.

Пленный облегченно вздохнул и более смело произнес:

— Вы так хорошо говорите по-немецки, что я даже подумал, не наш ли это офицер. Но теперь я вижу, что на вас мундир русского и опасения мои напрасны.

— Кого вы опасались? — удивился комбат. — Своего офицера?

— Да.

И пленный рассказал Черноусову, что иногда их офицеры сами же выкрадывают часовых и под видом партизан устраивают им в темной комнате допрос. Если схваченный в чем-нибудь проговорится или плохо отзовется о фюрере, он и его семья гибнут.

— Так, та-ак… Интересно!.. Стало быть, ваши офицеры начинают уже сомневаться в своих солдатах? Боятся разложения?

— Я не знаю, чего они боятся и для чего это делается, но смею вас заверить, что такие вещи устраиваются довольно-таки часто.

— Ну хорошо… А теперь скажите-ка, сколько в Пошатне танков и бронетранспортеров?

Пленный рассказал. Его показания совпали с данными бригадной разведки.

Слушая показания пленного, Черноусов хмурился и морщил свой широкий лоб. О том, что в Пошатне стоит целый танковый батальон, Черноусов уже знал. Но сведения о том, что в минувшие сутки в этом населенном пункте появились две карательные роты эсэсовцев, для него были неприятной новостью. Внутренний голос подсказывал ему, что гитлеровец не обманул его и что в связи с этим надо действовать более обдуманно, а может быть, и принять какое-то новое решение. «Кто знает, как все обернется, — размышлял Черноусов. — Силы слишком неравные. Не вернуться ли обратно, к себе в лес, сохранить людей для более выгодного боя?.. Ну конечно, так надо будет и сделать», — решил он и уже хотел было отдать приказание старшему адъютанту батальона капитану Майбороде, но тут же устыдился своей минутной слабости. «Надо дать гитлеровцам бой, уничтожить их танки и бронетранспортеры: двум смертям не бывать, а одной не миновать», — подбодрил себя Черноусов и снова заговорил с пленным:

— Сколько постов в селе?

— Точно не знаю. Очевидно, около десяти.

Черноусов подробно расспросил пленного, где эти посты расположены и когда они меняются. Танкист охотно рассказал.

Но когда майор предложил ему показать разведчикам дом, где расположен штаб, пленный заколебался. Он уронил голову на грудь, вздохнул и спросил:

— А что вы потом со мной сделаете?

— Я отпущу вас, если все, что вы сообщили мне, правда.

— Ну хорошо.

— Лейтенант Куско! — заговорил по-русски Черноусов.

— Я, — отозвался офицер.

— Сидорова во главе разведки опять пошлите в село. Пусть возьмут себе в проводники вот этого солдата.

— Как? — удивился ротный.

— Ничего, ничего, — успокоил его комбат. — Этот проведет. Но, на всякий случай, рот опять ему заткнуть. Нужно, чтобы наши люди в первую очередь уничтожили штаб и штабных офицеров, тогда нам легче будет расправиться с остальными.

— Понятно!

— Ваша же рота идет следом за разведкой, скрытно пробирается к танкам, и когда разведчики начнут бросать гранаты, вы, не медля ни секунды, начинайте поджигать танки! Ясно?

— Понимаю.

— Вот так! Давайте выполняйте!

…Через полчаса батальон Черноусова окружил со всех сторон Пошатню. Солдаты лежали в огородах, за амбарами, в садах и ждали сигнала атаки, но сигнала все еще не было. Черноусов начал уже было беспокоиться о своих разведчиках, которые должны были совершить налет на штаб. Однако его опасения были напрасны. Сидоров давно уже был около штаба, снял часового и уже хотел было бросить в окно гранату, но Кухтин остановил его.

— Подожди, — шепнул он ему на ухо.

— Ну?

— Вот тут в легковичке банка с бензином лежит. Давай дом обольем бензином и подожжем. Тогда наверняка ни один не спасется.

— Давай, — тихо отозвался Сидоров и, достав из машины бидон с бензином, облил им дверь, а остаток поставил у входа.

— Лешка! — снова вкрадчиво шепнул Кухтин.

— Ну что еще?

— А что с пленным делать?

— Из рабочих, видать, пленный-то, да и майору все правильно рассказал. В тыл его надо отправить.

Сидоров тихо отошел от Кухтина, взял танкиста за руку, отвел в сторону и сказал, нажимая рукой на плечо:

— Ложись вот здесь и не рыпайся.

— Ну что ты возишься?.. — упрекнул его Кухтин.

— Спички приготовь, — ответил ему на это Сидоров и, смело подойдя к окну, разбил кулаком стекло, бросил туда пять связанных вместе ручных гранат.

Раздался взрыв. Темное небо лизнули длинные языки. Через минуту загорелись и танки.

В селе снова установилась настороженная тишина. Но она длилась недолго. Из домов начали выскакивать полураздетые солдаты и офицеры, воздух огласился стрекотней автоматов, послышался звон стекол: кто-то из штабных работников выбил прикладом оконную раму, и все увидели, как из окна горящего дома выскочил весь охваченный огнем человек.

Кухтин прицелился и выстрелил…

Сотрясая воздух, в горящих танках начали рваться снаряды. Вслед за этим из большого дома, что был расположен напротив горевшего штаба, застрочил пулемет.

Парашютисты поспешили блокировать этот дом, но, прежде чем они успели это сделать, двое из них были убиты наповал.

Черноусов, видевший все это, приказал пулеметчику Шахудинову:

— А ну-ка, подвинься!

Шахудинов уступил место. Черноусов лег за пулемет, навел его на огрызавшийся огнем дом и выпустил длинную очередь.

Пулемет в доме смолк. Комбат приподнялся, вглядываясь в темноту. В тот же миг Шахудинов увидел, как у лежащего около разрушенного плетня бревна появилась какая-то тень. Это был раненный в перестрелке ефрейтор. Он приподнялся и навел автомат в спину комбата. Еще какая-то доля секунды — и последует выстрел. Шахудинов рванулся, прикрыл своей грудью комбата, и сейчас же раздался выстрел.