Николай Далекий - Охота на тигра

Полудневый ничего не сказал, сопел, вычерпывая ложкой остатки баланды из котелка. Вдруг в котелок упали два кусочка хлеба и ломтик сала. Лейтенант чуть было не поперхнулся. Повел тоскливыми глазами по сторонам, отдышался и, ничего не сказав, принялся отламывать ложкой маленькие кусочки и, смешав их с баландой, отправлять в рот. Это была пища драгоценная, сказочная.

Съел, перевел дух, сказал с мрачным видом:

— Откармливаете. Чтобы хода мне назад не было?

— Брось выдумывать!

— Не во мне ведь дело. «Четверка» может застрять. Саман — хорошо, печки — скверно. Почти что надолбы. И две стенки коридорные, продольные, по курсу. Тяжело...

Полудневый помолчал и так же мрачно спросил:

— Сибиряк, кажется? В тайге на тигра охотиться не приходилось?

— Н-нет, — опешил Иван Степанович.

— Ничего страшного, большая кошка. Только и всего. — В голосе Полудневого уже слышались веселые, насмешливые нотки.

— К чему разговор?

— Нужно поймать зверя. Чего хитрого: один будет за хвост держать, другой — зубы посчитает. Не побоитесь?

— Забавляешься? — насупился Шевелев. — Вроде не время...

— Оживать начинаю, дядя, — громко, чтобы слышали сидящие поодаль, сказал Полудневый. — Я ведь шутник, балагур. Дурак, что сразу в вашу компанию не попросился.

— У каждого голова на плечах, — так же громко заметил Шевелев, подхватывая пальцем приставшие к стенкам котелка крупинки и отправляя их в рот.

Поднимаясь, Полудневый тяжело стал на колени, и его голова на несколько мгновений оказалась рядом с головой Шевелева.

— Спроси ее, попроси... пусть достанет наставления по «тигру». Понял? Хотя бы те страницы, какие касаются рычагов управления. Пусть переведет, перепишет, рисунки срисует, но срочно, завтра же.

Воскрес Полудневый — жесткий, подтянутый, как струна. Вот какого зверя добыть хочет. И сразу догадался, кто сведения о толщине стен дал, кто бутерброд свой пожертвовал. Возьмешь «тигра», как же! Совсем малый шанс. Только не это расстроило Ивана Степановича. К мысли о возможной неудаче и гибели, как своей, так и товарищей, он попривык, а симпатичную кладовщицу было жалко до слез, — запутается девчонка, пропадет. Такое задание. По силам ли ей?

— Погоди, Роман. Зачем ей-то петлю на шею надеваешь?

Полудневый не ожидал такого упрека. Он схватился рукой за живот, словно начались колики, лицо потемнело от страдания и гнева, снова сел на землю, отдышался, повел взглядом вокруг: не услышит ли кто.

— Жалостливые... Вы на какую игру меня пригласили? Жил-был у бабушки серенький козлик? Мать ваша принцесса...

— Я к тому — может, обойдешься? — смутился Шевелев. — Ты ведь спец, а коляски эти все на один манер.

Утомленный вспышкой гнева, лейтенант закрыл глаза.

— На один манер... Спроси Петуха, как он, дурило, в плен попал?

Простоватый Григорий Петухов из новой партии ремонтников в свободные минуты очень смешно рассказывал о своем пленении. Иван Степанович мог бы повторить этот рассказ слово в слово. Шевелев как бы услышал голос незадачливого бойца: «Темнота наша подвела. Взяли мы в атаке первую линию окопов, а дальше фрицы не пустили, прижали. У нас в окопе ребята не робкого десятка подобрались. Правда, на передовой недавно, новички. Все же решили держаться, пока подкрепление не подойдет. Держимся. Только беда — патроны кончаются, гранат нет. Когда это один боец тащит целый ящик. Открыли, а там немецкие гранаты на длинных деревянных ручках. Никто толком не знает, как с ними обращаться. Начали запалы искать. Вставили, а дальше у нас сообразительности не хватило. Бросили одну — не взрывается, вторую — то же самое. А немцы эти же самые гранаты нам обратно кидают, и они рвутся одна за другой. Так мы и снабжали их боеприпасами по своей дурости. Оказывается, нужно было отвинтить на конце ручки колпачок и перед броском дернуть за пуговичку, что на шнурке. Пока мы уясняли, как обращаться с трофейным оружием, нас и накрыли с этим ящиком — «Хенде хох!»

Не рассказ-забава, а притча... Полудневый напомнил о ней не напрасно. Мелочь может все дело испортить. Ради успеха надо рисковать всем.

— Нужно, Иван Степанович. Зря бы не тревожил, — Полудневый поднялся и, не глядя на Шевелева, заковылял к ведру с водой.

Сокращенный наполовину обеденный перерыв кончился, и пленные разошлись по своим местам. Работа на базе в последние дни была напряженной. Мастера старались нагнать то, что упустили, ожидая вагонов с деталями. Часто звучали их раздраженные голоса, ругательства, кое-кто из нерасторопных пленных, подвернувшихся под горячую руку мастера, получил не одну затрещину, а некоторых били нещадно. Но все же немцы были довольны тем, как идут дела. Особенно приподнятое настроение появлялось у членов экипажа и мастеров, когда заканчивался ремонт какого-нибудь узла, агрегата на супертанке. «Тигр» был любимцем и баловнем всех немцев-ремонтников. Один его грозный вид вызывал у них восторженную горделивую улыбку: и еще бы, такая сила, мощь, неуязвимость. Скорей покончить е ремонтом, скорей отправить закованного в стальные латы чудо-рыцаря на фронт. Чуть что, и почти все мастера бросали свою работу, собирались у «тигра», оживленно обменивались мнениями, подавали советы. Эти минуты были большим облегчением для пленных и, хотя рабочий день удлинился, они расходовали сил и энергии не больше, чем в прежние дни.

Выгадав удачную минуту, Шевелев и появился у окошка кладовой с дрелью и сверлами.

— Это сдаю... Круглый напильник нужен. — И тихо изложил свою просьбу.

Кладовщица не испугалась, а скорее растерялась, огорчилась. Виновато посмотрела на Шевелева.

— Этого у меня нет.

— Может, раздобудешь где? Очень нужно. И главное — срочно. Завтра бы... — Иван Степанович честно выполнил свою миссию.

Девушка нахмурила чистый лоб, проверяя память, и тяжело вздохнула.

— Нет, этого достать не могу. Не видела даже.

— У танкистов наверняка водится. Зашла бы к ним...

Девушка отпрянула от окна. Только по губам Иван Степанович понял, что она сказала: «Нет, нет, нет...» Идти к танкистам, в их комнату, заигрывать с этими жеребцами было выше ее сил.

При первой же возможности Иван Степанович сообщил Полудневому:

— Пустой номер.

— Хорошо просил?

— Просил.

— Что делать будем, дядя?

Этот вопрос был обращен не к Шевелеву. Этот вопрос Полудневый задавал сам себе.

Люба была в отчаянии. Теперь она не сомневалась, что несколько пленных, поставив на карту свои жизни, намереваются захватить «тигр», и страдала от мысли, что ничем не может помочь им. Она давала бутерброды, сумела определить толщину стен... Все это мелочи.

Им нужна книжка с описанием материальной части танка «тигр». Где достать эту книгу?