Юлий Дунский - Время собирать камни

Инвалид выбрался из-за стола и тоже пошел танцевать. Держа костыль перед собой, словно партнершу, он обнимал его, Поглаживая, прижимал к груди — словом, как мог потешал присутствующих, а сам веселился больше всех.

— А он тоже сапер, лейтенант, на мине подорвался, — рассказывал Демин, танцуя с Нелей. — Осколками был весь прямо нафарширован. Его, конечно, списали вчистую. Я и говорю: ты саратовский, там у вас мои в эвакуации — жена и дочка. Будь другом, отвези им кой-чего, расскажи про меня, успокой. Ну, он и успокоил. Раз пришел, другой пришел, а потом и вовсе остался.

— Откуда вы знаете? — неуверенно спросила Неля. — Может, это так, сплетни.

— Она сама мне написала. Чего, чего, а хитрости в ней никогда не было.

— Горько! Горько! — ни с того ни г сего заорал кто-то из гостей. Клавдия и ее муж поцеловались. Кругом захлопали в ладоши.

— Но, может, у вас еще наладится, — сказала Неля, чтобы что-нибудь сказать.

Демин даже зубами скрипнул:

— А зачем? Не дай бог встречу, не знаю, что с ней сделаю! Аттестат я перевел на дочь и на этом поставил точку.

— Война, — тихо сказала Неля. — Кому руку оторвало, кому ногу. А у вас вот семью.

— Ну, давай спишем на войну, — криво усмехнулся капитан. — Мне от этого легче? Помнишь старшину на станции? Ему руку напрочь оттяпали, а она все равно болит.

Не зная, чем утешить Демина, Неля приподнялась на цыпочки и поцеловала его в чисто выбритую щеку.

Клавдию и ее мужа обняла сзади подвыпившая соседка — та, у которой квартировал Демин со своей командой.

— Васенька! Тебе золотая жена досталась! Так себя держала, так держала! Кого хошь спроси!

Василий стукнул кулаком по столу:

— Да что вы долбите одно и то же?

И талдычат, и талдычат! Клавдия, признавайся, было у тебя что-нибудь? Лучше сразу скажи, я ведь так и так дознаюсь!

Клавдия залилась слезами обиды.

— Васенька, как ты можешь? Как ты только можешь?

— Нет, ты гляди мне в глаза!

Демин и Неля тем временем вышли погулять на пустырь. Сюда слабо доносились шум и музыка. Сено на ночь сгребли в душистые копешки. Было очень соблазнительно посидеть на такой копешке, отдохнуть. Так они и сделали.

— До чего же хорошо! — вздохнула, Неля,

А Демин вдруг обхватил ее за плечи и опрокинул в сено. Она боролась с ним, пытаясь вырваться, но он, навалившись грудью, не пускал и целовал ее шею, щеки, рот.

Только после того как Неля до крови укусила Демина за руку, ей удалось откататься в сторону. Она вскочила на ноги, стряхивая сено с платья:

— Ты что, с ума сошел?

Демин сидел на сене и глядел на нее в полном недоумении:

— Ты ж меня первая поцеловала?

— Ну и что?

— Как это ну и что? Целовала или не целовала?

— Я совсем по-другому. Я просто по-человечески. И никогда, слышите, никогда больше так не делайте!

Не глядя друг на друга, они вернулись квартиру Мухиных. Теперь там плясали русского под баян, без всякого патефона.

В центре внимания были Василий и Клавдия. Счастливо улыбаясь, они вытанцовывали друг перед другом, кружились, притоптывали каблуками. Из своего угла Онезорг смотрел на них, удивляясь перепадам супружеских отношений.

Неля и Демин молча сели на свои места. Капитан украдкой поглядел на укушенную ладонь и спрятал ее под стол. Потом налил себе полстакана и выпил залпом.

Хозяин пошел вприсядку, гости дружно хлопали в такт музыке — и тут громом ударил выстрел, разлетелось вдребезги оконное стекло, отчаянно завизжали женщины. Висевшие над головой Онезорга часы-ходики свалились, рассыпав по полу свои медные кишочки: пуля угодила пряно в них.

На ходу вытаскивая пистолет, Демии вышиб сапогом оконную раму — из нее торчали осколки стекла — и выскочил на улицу. Но на пустыре никого не было. Только валялось на земле одноствольное охотничье ружье.

К месту происшествия уже бежали другие гости.

— Никитинское ружье! — закричал инвалид на костыле. — Сейчас, сейчас! Сейчас я его, бандюгу, сюда доставлю!

И он умчался в темноту. С ним побежали еще двое гостей.

Среди общего смятения только Онезорг неподвижно сидел на своем месте.

— Вы не ранены? Вы не ранены? — спрашивала Неля по-немецки.

Онезорг грустно покачал головой.

— Серегу Никитина ведут! Поймали! — послышалось за разбитым окном.

В дверь вошел сначала Демин, запихивая в кобуру оказавшийся ненужным «ТТ», за ним инвалид с никитинским ружьем, а затем ввели стрелявшего.

Это был мальчик лет двенадцати, щуплый, с лицом, покрытым пятнами зеленки, — от болячек. Он не плакал, не оправдывался, — молча смотрел в пол.

— Ну? Как же тебя казнить, негодяя? — спросил инвалид. — Голову оторвать?

— Надо бы, надо бы, — подтвердили гости. — В человека стрельнул!

— Шут с тобой, беги к матери, — решил инвалид. — А вот ружье твое я предам смертельной казни!

И, ухватив старенькое ружье за ствол, он стукнул его о подоконник так, что отлетел приклад, развалилось цевье.

Кто-то из гостей объяснял Демину с Нелей:

— И ведь додумался: вместо дроби шарикоподшипник заложил. Медведя убить можно!

Клавдия с мужем подсели к Онезоргу — чувствовали себя в ответе за происшедшее.

— У него отца ваши в колодец бросили, — оправдывалась Клавдия. — А подойти никому не дают. Ну, тот кричал, кричал… кричал, кричал, потом утоп… Ферштейн?

Онезорг кивнул, показывая, что понял. Лицо у него было серое, как у тяжелобольного. А Василий, хорошо выпивший, извинялся по-другому: налил немцу полный стакан, поднес.

— Выпей! И закуси! По-нашему, по-русски.

Онезорг пригубил, поставил стакан на стол.

— Что, не привык? За четыре-то года? Ладно, будь здоров, не кашляй! Мы к тебе ничего не имеем, вот пригласили — сиди, кушай наше. Четыре года кушал, еще покушай… В общем, кто старое помянет, тому глаз вон, а кто забудет — тому два… Мы тебя понимаем. Но и ты тоже обязан пас понять!

Беззвучный, но от этого еще более страшный взрыв поднялся к небу столбом огня и черного дыма. Летели по воздуху стулья, кровати, медленно проплыла, раскинув пухлые ручки, девочка с волнистыми золотыми волосами…

Как всегда, Онезорг проснулся на этом месте кошмара. Над ним покачивалось синее небо — подрагивало вместе с подводой, на которой он лежал, укрытый платом. Немец повернулся набок, укрылся с головой и попробовал снова заснуть. На передке телеги сидела женщина в ватнике, курила самокрутку и правила парой худых лошадей. Чемоданы, сумка с инструментом, миноискатели, похожие на сачки, но только без марлевых колпаков — все это имущество тряслось на подводе. А Демин и Неля решили размять ноги, пройтись немного пешком.

Держа в руках туфли, Неля с удовольствием ступала по мягкой теплой пыли босыми ногами. Демин шагал рядом и молчал, только искоса поглядывал на задумчивое Нелино личико. Потом вдруг спросил: