Иван Бережной - Записки разведчика

– Поехали, — сказал я Селезневу после короткой передышки.

– Эх, товарищ капитан, ехало не едет и ну не везет, — ответил устало ездовой. — Ни в гору, ни под гору.

Да, дела! Начавшийся с вечера дождь не прекращался всю ночь. Наспех сооруженные двуколки рассыпались. Лошади застревали в вымоинах и расщелинах, падали и ломали ноги. Их пристреливали, чтобы избавить от мучений. Груз перекладывали на уцелевшие двуколки. Легкораненых товарищей пересадили на лошадей, а тяжелораненых вынуждены были нести на носилках, сделанных из плащ-палаток и жердей. Вымокшие, измученные люди, навьюченные грузом и оружием, еле плелись с носилками в руках.

Тяжелое испытание выпало на долю ковпаковцев.

Наступило утро, а мы продолжали карабкаться на гору. Дождь перестал лить. Над колонной появились три самолета и начали поливать свинцовым дождем. Горы содрогались от взрыва авиабомб. Узкая горная тропа, зажатая между хребтами, представляла выгодную цель для авиации. Взрывами бомб камни дробились на сотни тысяч осколков и поражали все живое вокруг. Каждый тяжелораненый выводил из строя по четыре-шесть здоровых товарищей. Движение стало невозможным. Рассредоточились в урочище под Поломами и остановились на дневку.

Весь день не оставляли нас бомбардировщики. В дополнение к этому, в середине дня по шоссе из Надворной на Зеленую подошли подразделения 6-го эсэсовского полка и начали наступление…

Перед вечером возвратились разведчики и принесли нерадостные вести. Группа Гапоненко, не доходя до Яремчи, неожиданно в горах столкнулась с немецкой разведкой. Противник превосходил больше, чем вдвое. Разгорелся неравный бой. Спасли положение Землянко и Стрелюк. Они подползли к фашистам с тыла и забросали гранатами. Четыре человека были убиты, остальные бежали. Согласно документам, убитые принадлежали 32-му полку СС, ранее не отмечавшемуся в донесениях разведчиков.

– Гитлеровцы почувствовали свою силу, если начали проникать в горы, — сказал Вершигора.

Мычко доложил, что венгерские пограничные войска приведены в боевую готовность и заняли оборону на границе, которая проходит по высокому хребту.

Не вернулись конные разведчики. Мы считали, что они задержались из-за усталости лошадей. В действительности же все было иначе. Об этом мы узнали на следующий день от лесника, который был невольным свидетелем трагической гибели партизан.

Не доезжая до венгерской границы, конники спешились в долине, которая вела в сторону Поляницы. Лошадей оставили в лесу с Мишей Семенистым, а сами пошли к границе, чтобы проверить, как она охраняется. Однако пограничники заметили разведчиков, еще когда они спускались в долину, и организовали засаду. Подпустив партизан почти вплотную, окружили и хотели взять в плен живыми. Разведчики открыли огонь из автоматов, забросали пограничников гранатами и вырвались из кольца окружения. Однако на пути встала еще одна группа противника. Завязался неравный поединок.

Семенистый услыхал стрельбу, оставил лошадей и побежал на помощь товарищам. Его неожиданное появление с тыла вызвало замешательство среди фашистов. Этим воспользовались партизаны и начали быстро отходить к лесу, где оставили лошадей. Но уйти им не удалось. Слишком неравные силы. Уничтожив больше десятка пограничников, разведчики погибли геройской смертью. Не стало юного храбреца, прекрасного комсомольца, преданного сына нашей родины Миши Семенистого. Он погиб вместе со своими боевыми товарищами, конными разведчиками.

Озверевшие, гитлеровцы надругались на трупами партизан. Когда лесник привел нас к месту их гибели, мы ужаснулись: в ряд уложены обезображенные до неузнаваемости трупы наших товарищей.

– Да разве можно простить такие злодеяния?! - сказал политрук Ковалев, потрясенный увиденным.

Возмездие наступило скоро. Четвертая рота под командованием Пятышкина разгромила пограничную заставу, уничтожив… восемнадцать фашистов. Пограничники решили взять, реванш за потери. Они начали наступление на оборону второго батальона, но потеряли еще двадцать пять человек и откатились за границу…

В нашем соединении, было около десятка мадьяров и русинов. Они добровольно перешли на сторону партизан еще в июле 1942 года при разгроме третьего батальона 47-го венгерского полка в Старой Гуте на Сумщине. На протяжении года добросовестно выполняли задания командования партизанского соединения. Теперь, когда мы подошли к венгерской границе, Ковпак и Руднев решили отпустить их на родину. Мадьяр вооружили, обеспечили продовольствием, выдали справки о том, что они воевали в партизанском соединении.

Перед тем, как расстаться, комиссар долго беседовал с венгерскими товарищами. Они уходили на родину, чтобы там организовать партизанский отряд и тем самым положить начало народной борьбе за освобождение Венгрии от фашистской диктатуры. Год партизанской борьбы для них не прошел даром. Венгры научились бить врага.

Семен Васильевич советовал им, как приступить к организации отряда, с чего начинать.

– Главное – держать связь с народом, — еще раз напомнил Руднев.

Проводить венгерских товарищей собрались почти все партизаны первого батальона. Рукопожатия. Напутствия. Шутки. Смех. Нашлись ветераны, которые припомнили приход мадьярских солдат в Брянский лес…

– Время в путь, — прервал торжественные проводы Руднев. — Еще раз до свидания. Счастливого пути! Боевых удач!

– Спасибо. Боевых удач и вам!… До свидания, — отвечали наперебой венгры.

Забросив вещевые мешки за спину и взяв винтовки «на ремень», мадьяры окинули прощальным взглядом партизан и лесом направились на юго-запад, к границе. Партизаны провожали уходящих молчаливым взглядом, пока те не скрылись за горным кряжем.

Вскоре и мы выступили в поход. Наш маршрут уходил на юго-восток через горное селение Поляницу на Татарув.

Непрерывные бои и тяжелые горные переходы изматывали силы партизан. С каждым днем увеличивалось количество раненых. Продовольственные запасы подходили к концу, а пополнить их было негде.

Первое время мы покупали у гуцулов овец. За каждую из них щедро расплачивались немецкими марками и польскими злотыми. За последнее время полонины почти опустели, отары попадались все реже. Партизаны недоумевали: чем это вызвано? Загадка разрешилась скоро.

Выйдя на одну из полонин, мы увидели жуткую картину. Свыше ста овечьих туш усеяли поляну. Стоял тяжелый запах разлагающегося мяса. Гадать о причине гибели животных не приходилось. Об этом красноречиво говорили зияющие повсюду воронки – следы разорвавшихся бомб.

– Похозяйничали! — со злостью сказал Черемушкин.