Александр Голубинцев - Казачья Вандея

Дивизия, выслав разъезды вперед, взяла направление на Лозное. 14-му Конному полку, находившемуся на ночлеге в д. Олени и ведущему разведку на Дубовку, послано сообщение о новой задаче с приказанием отозвать разъезды и идти на присоединение к дивизии в Лозное.

Вскоре разведка донесла, что красные, в составе двухтрех пеших бригад с артиллерией и бригадой конницы, занимают хутор Садки.

Около 4 часов отряд подошел к Садкам и завязал перестрелку. Поднявшаяся вьюга и наступившая темнота прекратили бой, и дивизия на ночлег отошла в Лозное. От командира 14-го полка получено донесение, что полк остановился на ночлег в деревне, в нескольких верстах от села Лозное.

Село Лозное расположено в лощине, имеющей форму плоской чашки, по дну которой с востока на запад протекает речка Тишанка. По берегам речки к северу и югу от села тянется ряд доминирующих холмов.

Утром 22 декабря от разъездов получены донесения, что красная пехота выступила из хутора Садки и двигается по дороге на Лозное. Дежурный 15-й Конный полк занял позицию по высотам к югу от села. Около 11 часов обозначилось наступление красных цепей на Лозное, и на нашем левом фланге появилась неприятельская конница. Завязался бой. Затрещали пулеметы, загремели пушки. 14-му Конному полку, подходившему к Лозному, было послано навстречу сообщение об обстановке, с приказанием обеспечить наш левый фланг от красной конницы.

Около 13 часов положение было следующим: 15-й Конный полк ведет перестрелку с медленно, но настойчиво наступающей красной пехотой; 16-й Конный полк в спешенном порядке занял удобную позицию по северным высотам окраины Лозного, у выхода из села.

14-й Конный полк, находящийся в двух-трех верстах на левом фланге, ведет перестрелку с красной конницей. Красные теснят 15-й Конный полк, которому приказано медленно, перекатами отходить на левый фланг позиции 16-го полка.

15-й полк под командой войскового старшины Воинова Якова, в образцовом порядке, как на маневрах, с боем отходит под прикрытием нашей артиллерии и пулеметов к позиции 16-го полка.

В это время получено донесение, что к Лозному подходит 1-й Конный отряд полковника Кравцова. Красные втягиваются в село, наводнили его и делают неоднократные попытки под прикрытием своей артиллерии и пулеметов атаковать нашу позицию, но безуспешно. Наши части, заранее пристрелявшись, не выпускают противника из села, не давая ему возможности подняться по отлогим скатам. Несколько атак отбито, наши части несут потери, но держатся упорно. Красные, заняв село, попали как бы в ловушку, сами не подозревая того. Слева подошел 14-й Конный полк и ведет интенсивную перестрелку с красной конницей. К штабу отряда, находящемуся под огнем противника, на позиции 16-го полка, подскакивает начальник штаба 1-го Конного отряда, войсковой старшина Корнеев, с докладом, что 1 — й Конный отряд находится в двух верстах и ждет распоряжений. Ознакомив войскового старшину Корнеева с обстановкой, направляю часть 1-го Конного отряда в обход с. Лозного с правого фланга для удара в тыл противника.

Обстановка складывается благоприятно для нас. Время назрело для перехода в наступление.

Приказываю: 15-му полку с двумя сотнями 16-го полка в пешем строю перейти в контратаку с фронта. 14-й Конный полк атакует красную кавалерию. 13-й Конный двинулся наметом в обход Лозного, по лощине, и атаковал красных в конном строю. Спешенные сотни с криком «ура» ворвались в село одновременно со стремительной конной атакой. Большевики не выдерживают, смешались и бегут в панике, преследуемые нашей конницей. Все, что втянулось в село, было частью перебито, частью захвачено в плен. Почти вся ударная группа была уничтожена, ускользнула лишь конница. Из захваченных на позиции батарей наши артиллеристы, повернув неприятельские орудия, открыли из них огонь по бегущему противнику. Высланная для преследования конница врубилась в бегущие колонны, сея ужас и панику. В этом славном деле взято около 3500 пленных, семь орудий, 28 пулеметов, масса винтовок, лазарет, кухни и обозы.

На другой день, 23 декабря, утром, нами были заняты хутора Садки, Прудки, где были уничтожены успевшие улизнуть остатки ударной группы и забраны все обозы и двуколки.

Боевой день закончен. Противник разгромлен и уничтожен. Пленные и трофеи отправлены в тыл. Для преследования высланы разъезды. Реляция написана, приказания отданы.

После нескольких тяжелых боевых дней люди нуждаются в отдыхе. Большое село разбито на районы по полкам. В селе оживление. По улицам патрули. Настроение у всех бодрое и приподнятое. Варится пища и заготовляется фураж. Можно расседлать лошадей, кроме дежурной части. После красных в некоторых домах села осталось несколько ящиков ракет; люди забавляются, освещая небосклон разноцветными огнями.

Комендант штаба дивизии докладывает, что собранные по дворам остатки пленных красноармейцев, около 200 человек, помещены в училище.

Знакомясь с расположением частей и принятыми мерами предосторожности и охранения, я, обходя районы, заглянул с офицерами штаба в помещение для пленных. Среди до отказа набитых солдатами классных комнат несколько молодых женщин — сестер милосердия санитарного отряда красной группы. Вид испуганный и усталый, смотрят со страхом. Зная по опыту, какой опасный элемент представляют на войне женщины, особенно молодые, да еще и пленные, среди частей, давно не видавших женщин, приказываю коменданту подыскать для них отдельное помещение, поставить караул и никого не допускать.

Старушка-учительница местной школы охотно согласилась приютить на ночь у себя в квартире пленных сестер. После опроса некоторых пленных солдат, зашел в квартиру учительницы. Четыре красивые женщины успели умыться и привести себя в порядок; прежний страх исчез, смотрят с любопытством и некоторым еще опасением. Предлагаем папирос; охотно и с наслаждением курят. Одна из них, высокая и красивая блондинка, после нескольких фраз, ободренная нашим отношением, с некоторым смущением обращается вполголоса ко мне с просьбой показать полковника Голубинцева.

— Зачем вам? — спрашиваю удивленно.

— Мы так много слышали о нем, что любопытно взглянуть.

— Он перед вами, — отвечаю со смехом.

Женщина смущена, смотрит с удивлением и видимым недоверием. Лицо заливает густой румянец.

— Что, разочарованы? — рассмеялся я.

— Совсем нет… но мы представляли себе полковника Голубинцева очень суровым, пожилым и с большой бородой… нас так пугали им, а вы… — сестра запнулась, — молодой и совсем не страшный, — лукаво улыбаясь, продолжала сестра, оправившись после первого смущения.

Через несколько минут пленницы, убедившись, что белые офицеры совсем не страшны для женщин, уже совершенно откровенно, улыбаясь с деланной скромностью «праведниц, готовых и согрешить», говорили мне: