Богдан Сушинский - На острие меча

– Простите, графиня, как скоро вы оставляете наш город?

– Через три дня, – тут же послышалось в ответ, однако в этот раз лица графини он не увидел.

– Осмелюсь просить вас о небольшой услуге.

– В этом городишке я никаких услуг не оказываю, – двусмысленно объявила де Ляфер.

– Вы неправильно истолковали мои слова, графиня. Я прошу вас вести себя таким образом, чтобы в Каменце и впредь называли меня только так: майор де Рошаль, – попытался просунуть он голову в карету.

Однако дверца больно ударила его по лицу, сбила головной убор и тут же захлопнулась.

Тренировку Гяур, как обычно, проводил недалеко от дома, в котором снимал комнаты, на речном лугу, между старыми ивами, на стволах которых еще чернели пучки тины – метки весеннего паводка. Он фехтовал двумя саблями, отражая коварные атаки Улича и Хозара, во время которых телохранители, особенно Хозар, часто переступали тот предел благоразумия, за которым любая разминка неминуемо превращалась в кровавую схватку.

Правда, Улич вовремя замечал это и с криком: «Суд Господний, мы же перебьем друг друга!» – прекращал их опасные игрища. Но все трое понимали, что от азарта пора отказываться.

Вот и сегодня у них все шло как обычно. Утро выдалось хотя и не солнечным, но теплым. Роса на лугу быстро испарялась, источая при этом упоительный ромашковый аромат каких-то огненно-желтых цветов.

В очередной раз, встретив клинки противников, Гяур на несколько мгновений задержал их и перевел взгляд туда, куда уже смотрел Улич. На другом берегу, на высоком гранитном камне, застыла фигура девушки с распущенными черными волосами. Немного постояв там, девушка, очевидно, поняла, что ее появления оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание не только телохранителей, но и самого князя, и исчезла с такой неосязаемой поспешностью, словно не сошла, а растворилась в утренней дымке.

Опустив сабли, Гяур едва заметно покачал головой, ожидая, что после этого видение появится еще раз: если не на гранитном валуне, то на одной из соседних возвышенностей.

– Это Власта, князь, – вытирал клинок о свою ладонь Улич. – Та самая нищенка из трактира, суд Господний.

– Она что, часто появляется там?

Улич замялся, посмотрел на Хозара. Но тот ожесточенно хмурил чело, усердно рассматривая рукоять дамасской сабли и предоставляя Уличу возможность самому выкручиваться.

– Каждый день, князь. Всякий раз, когда мы здесь с тобой переучиваемся с мечей на сабли.

– Почему же я не замечал ее? – удивился Гяур.

– Зато Хозар чуть ли не каждый вечер умудряется столкнуться с ней, если не на этом берегу, то на том, – ухмыльнулся Улич.

– Так и было? – поинтересовался Гяур.

– Видел ее несколько раз. О князе спрашивала. Я отвечал, – как всегда, лениво и немногословно, объяснил Хозар.

– И что же она делает? Чем занимается?

– За возвышенностью, там… хижина.

– Ну?

– Хижина за возвышенностью, говорю, небольшая.

– Ну, хижина, хижина! – кончилось терпение Гяура. Он-то знал, что и в десятый раз Хозар повторит то же самое: «Хижина там…» – Она что, живет в хижине по ту сторону реки?

– Ольгица наняла для нее. Сама тоже иногда бывает.

– Ты говорил с ней?

– С Властой?

– Да хотя бы и с Властой, а еще лучше – с Ольгицей.

– Пробовал.

Хозар вытянул руку и провел острым клинком по тыльной стороне ладони. Воин проделал это с явным усилием, однако ни одной царапины на теле не осталось.

Гяур не вздрогнул, но все же поморщился, теперь уже – всего лишь поморщился. А раньше, сколько бы раз Хозар ни демонстрировал эту дьявольскую способность своего тела противостоять лезвию сабли или ножа, – неминуемо вздрагивал.

Когда Хозар с невозмутимостью факира брал острый как бритва кинжал и вел им по шее или по оголенному животу от ребра до ребра – только люди, не знающие его, могли предполагать, что это безобидный фокус, позаимствованный у бродячих циркачей. На самом же деле все было, как было: острое лезвие кинжала и движение, после которого на теле любого другого человека остался бы глубокий разрез.

– Так ты все же пробовал всерьез поговорить с ней?

– Говорил, да…

Увлекшись, князь и себе провел саблей по тыльной стороне ладони. Провел без всякого усилия. Однако на теле сразу же проступил синевато-кровавый след. Хозара обучали этому страшному и странному развлечению два смертника-сирийца, с которыми он более года просидел в тюремной яме Дамасской крепости. Тело и воля у него оказались подходящими, учеником он тоже был старательным. Правда, сначала он резал свое тело всего лишь острым камешком. Но в свое время сирийцы начинали с того же.

– Так что, может, на самом деле Власта приходится Ольгице дочерью?

– Приходится, но неродной, – ответил вместо Хозара Улич. – Говорят, что кто-то подкинул ее ясновидящей. Бездомную и безродную. Ольгица подобрала девочку на улице, когда та была совсем маленькой, а саму Ольгицу еще не решались называть старухой. Но ведь что странно: Власта, оказывается, владеет такой же бесовской силой взгляда и предсказания, как и слепая.

– Действительно, странно. Не думаю, что это всего лишь случай, – согласился Гяур.

– Знать бы, кто родители девушки. Возможно, старая ведьма Ольгица обнаружила в ребенке черную силу и похитила ее. Или выкупила.

– Но ведь ты же – сын и внук волхвов из племени уличей, – улыбнулся князь. – Изучал медицину и предавался тем же бесовским забавам, которыми поражает всех нас Ольгица. Неужели и ты пасуешь перед ней?

– Этому не учатся, князь. Если небесной воли на то нет – значит, нет. А мне такой воли не ниспослано. Старуха и даже эта… Власта сильнее меня. И взглядом, и словом. Потому и живут с колдовства. А я вот – из сабли.

– С колдовства, из сабли, с божьей милости, – задумчиво подытожил Гяур. – Ладно, не будем гадать, продолжаем обучаться сабельному фехтованию.

Он поднял свое оружие, встретил клинки противников, и… вновь замер: Власта стояла на том же камне, причем настолько неподвижно, словно сама была гранитным изваянием. Однако и в этот раз наблюдать за ней Гяур мог лишь несколько мгновений, так и не поняв: видел ли на самом деле или же его дурачит луговой мираж. Одно он успел осознать: молодая колдунья не сходила с камня и вообще не двигалась, а попросту растворялась в пространстве, как и положено наваждению.

Если бы Хозар и Улич знали, сколько раз Власта являлась ему вот так, только не на заречном валуне, а во сне, в предутреннем бреду, в романтических грезах и во вполне реальных видениях… Тогда они давно перестали бы творить тайну из своих встреч с этой девушкой, а просто, по-мужски, по-дружески помогли бы увидеться с ней.

– Оставайтесь здесь. Хозар, бери копье. Улич, учись защищаться саблей от копья. Больше всего во время конной атаки гибнут от того, что не умеют защищаться от него, – бросил Гяур, уже ступив на неширокий, основательно расшатанный и прогнивший мостик.