Георгий Жуков - Один МИГ из тысячи

Гитлеровские части, оставшиеся в Ростове, оборонялись с неистовым остервенением — ведь это был первый за всю войну, начиная с 1939 года, случай, когда их гнали из крупного европейского города. На карту был поставлен престиж германского оружия. Понимая это, они цеплялись за каждую улицу. И все-таки им удалось продержаться в городе всего два дня.

В этих боях было нанесено поражение 14-й и 16-й немецким танковым дивизиям, 60-й мотодивизии, дивизии СС «Викинг». Кроме того, потерпели поражение 13-я танковая дивизия, дивизия СС «Адольф Гитлер», 76, 94 и 97-я пехотные дивизии группы генерала Шведлера.

Утром 29 ноября 1941 года Ростов был очищен от фашистских войск, и весть об этом разнеслась по всему миру. Через день 55-й истребительный полк перелетел в город Шахты — наши армии уходили вперед, и, чтобы быть ближе к переднему краю, надо было сменить аэродром. Впервые за всю войну самолеты перелетали не на восток, а на запад.

— Теперь не стыдно людям в глаза посмотреть! — говорил Покрышкину Фигичев. — А то прощаешься с хозяевами — не знаешь куда глаза девать. Хоть сквозь землю провались со стыда...

Все были рады первой большой победе над гитлеровцами. И все же не только Саша Покрышкин и его друзья, но и самые старшие из их начальников даже не подозревали, какую бурю вызвали в ставке Гитлера известия об этих успехах Советской Армии. Только два десятилетия спустя, когда он станет уже генерал-лейтенантом, Александр Иванович Покрышкин с интересом прочтет выдержки из дневника начальника генерального штаба сухопутных войск фашистской Германии генерала Гальдера, который будет к тому времени найден в гитлеровских архивах и опубликован в Москве.

Разумеется, Гальдер в то время делал эти записи тайно, только для себя, не подозревая, что они когда-нибудь станут достоянием его заклятых врагов — советских офицеров.

«Большое беспокойство, — озабоченно писал генерал Гальдер 30 ноября, на следующий день после освобождения Ростова советскими войсками, — вызвала сегодня обстановка на фронте группы армий «Юг»... Беспокойство касается 1-й танковой армии. Превосходящие силы противника атаковали ее новые оборонительные позиции, пытаясь охватить армию с флангов, и вынудили ее уже днем ввести в бой свой армейский резерв (14-ю танковую дивизию). Несмотря на это, нашим войскам не удалось избежать новых вклинений противника... Войска оказались вынуждены отойти еще дальше в тыл.

Это вызвало большое возбуждение (!) у фюрера. Он запретил отход армии на рубеж Таганрог — река Миус— река Бахмутовка и потребовал не допускать отхода западнее этого рубежа. При этом была высказана мысль о наступлении 17-й армии на Ворошиловград. Люди, — осторожно писал Гальдер, намекая на Гитлера, — не имеют никакого представления о состоянии наших войск и носятся со своими идеями в безвоздушном пространстве.

Главнокомандующий сухопутными войсками (генерал Браухич) был вызван к фюреру на 13.00. По-видимому, произошел более чем неприятный разговор, в течение которого говорил один фюрер. — Забыв об осторожности, Гальдер, обидевшийся за своего главнокомандующего, теперь уже открыто писал: — Он (Гитлер) осыпал главнокомандующего упреками и бранью и давал необдуманные (!) приказы.

Главнокомандующий, следуя желанию фюрера, к сожалению, отдал приказ не отходить одним скачком на вышеупомянутый рубеж. Фельдмаршал фон Рундштедт (командующий группой армий «Юг») ответил, что он не может выполнить этот приказ, и просил изменить приказ или освободить его от командования. Ввиду того, что фюрер оставил за собой право окончательного решения по этому вопросу, ответ Рундштедта был передан ему дословно...

Полковник Хойзингер (тот самый Хойзингер, который два десятилетия спустя будет пригрет американским военным командованием и сделан одной из самых главных фигур в антисоветском военном блоке НАТО. — Ю. Ж.) доложил об обстановке на фронте и положении группы армий «Юг». Происходили неоднократные переговоры по телефону с верховным главнокомандованием вооруженных сил...

В 2.00 1 декабря фюрер приказал фон Рундштедту сдать командование группой армий «Юг» и передать командование Рейхенау, который должен выполнить данный им (фюрером) приказ».

Гитлер бушевал, и послушные ему генералы не осмеливались перечить ему. Тот же Гальдер, прекрасно понимал, что разработанный Хойзингером «план Барбаросса», предусматривавший молниеносный захват Москвы и покорение Советского Союза, трещит по всем швам. В своем дневнике он еще 24 ноября, до ростовской катастрофы, коротко записал, что генерал-полковник Фромм в беседе с ним с глазу на глаз охарактеризовал общее военно-экономическое положение Германии как «падающую кривую» и что он «думает о необходимости мира». И все же Гальдер даже 1 декабря снова и снова требовал от фельдмаршала фон Бока, возглавлявшего группу «Центр», которая шла на Москву:

«Нужно попытаться разбить противника, бросив в бой все силы до последнего».

Свежеиспеченный командующий группой армий «Юг» генерал фон Рейхенау, также выслуживаясь перед Гитлером, заявил 1 декабря Гальдеру, что «возможный риск в операции он берет на себя» и «считает правильным приказ об удержании промежуточной позиции обороны, несмотря на то, что Клейст доложил мне, что его войска будут разбиты на этой промежуточной позиции».

Это было в 11 часов утра. А четыре с половиной часа спустя тот же фон Рейхенау позвонил по телефону Гальдеру и доложил, что позиции на участке, занимаемом отборной эсэсовской дивизией «Адольф Гитлер», уже прорваны советскими войсками, и попросил «дать ему разрешение на отход сегодня в ночь на рубеж по реке Миус». И Гальдер с горечью записал:

«Ему был разрешен такой отход. Итак, мы находимся там, где мы должны были находиться вчера. В жертву были принесены время и силы, и, кроме того, потерян фон Рундштедт. Состояние здоровья главнокомандующего сухопутными войсками из-за постоянных нервных переживаний и волнений опять пошатнулось».

Узнав о том, что и Рейхенау не удалось удержать указанную им линию обороны, Гитлер окончательно взбесился. Даже не известив главнокомандующего сухопутными войсками Браухича о своем решении, он тут же сел в самолет и полетел под Ростов, в 1-ю танковую армию Клейста, наводить порядок в войсках. Но там, где были бессильны его лучшие генералы, фюрер, конечно, не мог ничего поделать, и Гальдер не без скрытого ехидства отметил в своем дневнике 3-го декабря:

«Фюрер, находясь в группе армий «Юг», заявил командующему группой армий, что он и командование танковой армией невиновны в том, как развернулись события. Войска сражались исключительно упорно и смело. Он отдал целый ряд указаний в отношении проведения отдельных мероприятий».