Юрий Рышков - Капитан Быстрова

Наташа, озадаченная и взволнованная, долго стояла на палубе, потом решила зайти в ресторан. Она заказала себе кофе с ликером.

«Грустно мне, Игорь, без тебя. Неуютно… Что за испытания посылает нам судьба?.. Когда же мы наконец увидимся? Завтра… Завтра мы решим нашу судьбу… Я не могу, не хочу больше ждать!..»

Наташа вспоминала время, проведенное в семье Бокерия… Завидовала счастью Шакро. Завидовала, а раньше она радовалась счастью других людей. Что же изменилось в ней? Почему чужое счастье теперь волновало и беспокоило ее? Почему оно пробуждало ревность неизвестно к кому? Не потому ли, что она стосковалась по собственному счастью?

Рассчитавшись с официанткой, Наташа вернулась и каюту, прилегла и снова задумалась о Сазонове.

«Что же случилось? Вдруг?.. Нет… Нет!.. Не может быть… Очевидно, задержали дела… Придется вновь набраться терпения и ждать…»

Ритмичное, еле доносящееся гудение и стук работающих машин убаюкивали, и Наташа незаметно для себя уснула. Проснулась часов в девять вечера, вышла на палубу. С моря тянул свежий ветерок, дали были затушеваны сумраком, а над горами поднимался огромный багряный диск луны.

Тихая светлая грусть охватила Наташу. Какое-то беспокойство против воли закрадывалось в душу.

Черный берег, огоньки теплохода, всплески воды и яркий свет далекого маяка — все располагало к раздумью.

За спиной, почти рядом, услышала чьи-то шаги. Невольно обернулась.

Пристально вглядываясь в нее, недвижно стоял Сазонов.

— Игорь?! — не веря себе, прошептала Быстрова.

— Наташа!..

Счастливая и сияющая, она бездумно бросилась в его объятия.

— Как же я проглядела тебя? Стояла на палубе как на часах. Ждала, смотрела на трап…

— Я поднялся на теплоход со стороны моря. Подошел на катере. Ты же должна быть в Гаграх?

— Мне хотелось встретить тебя здесь!

— Ну что ж, с опозданием, но встретились! Радость моя… Наташенька, счастье мое…

Она прильнула щекой к его груди:

— Игорь… Как мне все время недоставало тебя! Я так ждала этой минуты!

Он молча поцеловал ее, достал портсигар, раскрыл, вынул папиросу.

— Узнаю мой подарок, — улыбнулась Наташа. — Но ведь ты курил трубку?

— С того дня я всегда курю папиросы. Трубку так… иногда…

— Я думала повидать тебя осенью, в сорок третьем, на Таманском полуострове. Наш полк был там…

— Знаю. Как-то вез к вам раненого летчика… Ехал к тебе, а ты накануне вылетела в Москву.

Сазонов нежно погладил ее волосы.

— Я верил в нашу встречу. И знаю, ты тоже верила…

— Да…

Наташе вспоминались те ставшие уже историей времена, когда ее машина стремительно носилась над морем, над маленькими, так казалось сверху, кораблями.

— В районе Тамани я как-то приветствовала моряков, рассмотрела на корабле заветный литер…

— И мы все поняли… Я ведь писал тебе.

— Как хорошо, что пятерка моих спасителей жива! Завтра же напишу им. Они в Батуми?

— На отдыхе.

Сазонов и Наташа еще долго стояли на палубе. За бортом, расплывчато отражая луну, тихо плескалась черная вода.

… На другой день под вечер теплоход пришел в Гагры.

Голубело море, ослепительно сверкали облака, неподвижные в полном безветрии стояли пальмы. Наташа ничего не замечала. Казалось, весь мир со всеми его радостями, с сияющим солнцем, с синей бездонной глубиной неба принадлежал только ей и ему.

Наташа взглянула на Сазонова. Он поймал ее взгляд, улыбнулся, легонько прижал ее руку локтем.

— Зайдем на почту… Я хочу дать матери телеграмму… Сообщу, что на той фотографии — помнишь? — я снят со своей женой… Можно?

Она ответила ему блеском сияющих счастьем глаз.

«Тузиком» полушутливо называли одноместную резиновую надувную лодку.

Чусты — тапочки.

Здравствуйте, мой доктор!

Как поживаете? Как ваши дела, мой доктор!

Раз, два, три, четыре…