Величко Нешков - Наступление

Вполне возможно, что Маджар и не слышал солдатских шагов, потому что почти вся 2-я рота и даже фельдфебель Станков катались со смеху. Маджар понял, что спасен, только тогда, когда с зажженным фонарем в помещение вошел Пени. В это время Луканче проскользнул мимо него, а солдаты стали кричать: «Баба! Держите ее!»

Маджар пришел в себя только через полчаса и начал рассказывать солдатам:

— На этот раз мне здорово повезло. Чуть было не придушил меня ни за что, немчура проклятая. Переоделся в женскую одежду, и вишь ты, куда проник простачков искать!

— А ты-то что делал в погребе в это время? — спрашивал его Кутула, делая вид, что ничего не знает.

— Да вот забыл там днем котелок. Вхожу и вижу — что-то свернулось калачиком под столиком шорника. Я возьми да и пни его ногой, а оно скулит, как собака. «Э-э, — подумал я про себя, — тут дело нечисто». «Вставай!»- закричал я смелей. Он выполз и стал бормотать что-то по-немецки. Был бы у меня под рукой автомат, я бы пустил этого типа в расход.

— Ты такой специалист отправлять врагов на тот свет, а этого не смог прикончить? — продолжал Кутула.

— А он был с двумя автоматами да еще финку в зубах держал, а я с голыми руками, — сочинял Маджар. — Что я мог с ним сделать?

Пени подмигнул ему, подав знак выйти с ним. Когда они остались вдвоем, Пени доверительно зашептал ему на ухо:

— Будь осторожен. Вокруг тебя что-то затевается. Твоя Иринка, похоже, шпионка. Вечером поменьше бывай на улице, да и днем обходи ее дом стороной, держись от греха подальше…

Долго еще продолжался смех в связи с веселым приключением, в котором Маджар сыграл главную роль. Эти крепкие загорелые мужчины, большая часть которых уже давно была отцами, дав волю детской шалости, припоминали теперь и другие случаи, происшедшие с ними или с их близкими, и невольно возвращались к мирным дням такой далекой семейной жизни.

А потом фельдфебель Станков, поставив Маджара, как подсудимого, около походной кухни и усевшись на небольшом походном стуле, наставнически поучал:

— Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты угомонился, взялся наконец за ум… А ты как оглашенный продолжаешь бегать за каждой юбкой. У меня на языке скоро мозоли будут — сколько раз можно тебе повторять одно и то же?!

— Так точно, господин фельдфебель, — виновато моргал Маджар, соглашаясь с каждым упреком Станкова, но давая обещания только для того, чтобы его поскорее оставили в покое. Однако у Станкова не было такого намерения, и он продолжал тем же тоном:

— Надо было, чтобы тебя как цыпленка зарезали, тогда бы и я от тебя отделался. Из вашего квартала добрая половина цыган прошла через мои руки. Какие молодцы были — Зонка, Вампир, Тининай и брат немого, не помню, как его зовут?

— Кольо, — ответил Маджар.

— Квартал ваш пищал от них. Так получилось, что всех их вместе в армию взяли. Прошли они через мои руки — шелковыми стали. Значит, так, — устрашающе поднял палец Станков, — если ты будешь не на высоте, то я начну чесать свои руки, если, конечно, зуд появится, только о твою спину.

— Так точно, господин фельдфебель, — ответил Маджар. От напряжения, вызванного тем, что пришлось долго стоять по стойке «смирно», ему стало плохо. К счастью, внимание Станкова привлек какой-то солдат, нагруженный свертками и узелками. Он свалил посылки на землю, перевел дыхание и только после этого попросил разрешения остаться.

— Ты откуда такой взялся? Больше тебя не могли нагрузить?

— Из Болгарии, господин фельдфебель.

— Что, в отпуске был?

— Нет, я из пятой армии.

— А где до сих пор пропадал?

— Долго рассказывать… Я из санитаров.

— А может, отсиживался где-нибудь?

— Никак нет! — ответил солдат и тихо добавил: — Я политзаключенный, до сих пор работал в милиции.

— Ну, это совсем другое дело, — сразу же переменил к нему отношение Станков. — Кто тебе нужен?

— Подпоручик Слановский и наши каменопольцы, эти посылки для них. Кто покажет мне квартиру подпоручика?

— Сейчас. — Фельдфебель повернулся к Маджару: — Возьми багаж и отведи кандидата в унтер-офицеры на квартиру командира роты.

Прибывшего солдата звали Траян. Никто ему никакого звания не присваивал. Он пришил себе на погоны по две нашивки кандидата в унтер-офицеры, так как был уверен, что никто его об этом не спросит и не станет проверять архив его части, разбросанной по всей Македонии.

Когда Траян вместе с Маджаром вошел в квартиру Слановского, в тесном коридорчике Сава, весь вымазанный сажей и бензином, зажигал фонарь. Освещая им дорогу, он вошел в заполненную табачным дымом комнату. Лило медленно надевал шинель, подпоясываясь ремнем. Увидев вошедших, он шутливо обратился к Маджару:

— Дорогой мой, как же это тебя угораздило?

Маджар ответить не успел, так как Траян вытянулся у двери и кратко, по-солдатски доложил о себе.

Оставшись наедине с Траяном, Слановский дрожащими пальцами раскрыл посылку Бойки. Он испытывал волнение и трепет, ощущая невидимую связь с близкими людьми, которую несут в себе любые, даже самые незначительные, вещи, переданные их любящими руками. Вместе с тем он засыпал гостя вопросами: расспрашивал о знакомых, о жизни в селе. А Траян, глядя ему в глаза, вовсе не испытывал угрызений совести, хотя, чтобы угодить Матейчо и остаться в селе, чего только не наговорил о Слановском, которого не видел более двух лет. «Все равно он не знает, что я говорил о нем, и никогда не узнает этого, а значит, это не имеет для меня никакого значения», — думал Траян.

Слановский дважды перечитал письмо Бойки. Припомнить родственников Траяна он никак не мог. А Траян спешил показать себя в лучшем свете, чтобы произвести самое хорошее впечатление.

— Я из околии, господин подпоручик, из Бенчории.

— Знаю, это у самого Осыма, но тебя я что-то не помню.

— Да вы были то в училище, то там, то сям. Мой одногодок — Луканче. Я в Скопле закончил школу санитаров. За политическую деятельность попал в тюрьму. В начале войны был в одной гвардейской роте пятой армии. Когда вернулся в село, партия направила меня работать в милицию.

— Как поживает там местный гений Матейчо? — спросил Слановский и сразу же вспомнил тот оскорбительный случай, когда Матейчо по указанию Данчо Данева сделал у него в доме обыск.

— Хорошо поживает. Управляет. Да что-то с женой не ладит.

— Почему?

— Да ведь знаете, он считает себя большим человеком.

— А как Калыч, Кунчо, дядя Митьо? — продолжал расспрашивать Слановский.

— У тех все в порядке. А о Данчо Даневе вы слышали?

— Да, кое-что нам известно. Так, значит, это правда?

— И еще какая! Говорят, его уже отправили на тот свет. Кто бы мог подумать, что он столько времени водил всех за нос?! Даже не верится!