Николай Асташкин - По волчьему следу. Хроники чеченских войн

«Оуновцы» участвовали на стороне бандформирований как в первой, так и во второй чеченских кампаниях. А еще раньше, во время Великой Отечественной войны, — на стороне фашистов. И в этом, думается, есть определенная закономерность. Как чеченские экстремисты, так и украинские «самостийники» ненавидят русских не просто так — помимо борьбы за «национальную идею», они еще всегда получают крупные денежные вливания от всевозможных спецслужб, которые они с лихвой отрабатывают.

— Украинские добровольцы были очень дисциплинированы, —рассказывал генерал Булгаков, — Масхадов поручал им выполнять все акции, связанные с расстрелом дрогнувших в бою чеченцев. Потом они вырвались из Грозного вместе с Басаевым и воевали против нас в районе Сержень-Юрта.

На самом деле, история Кавказа знает двух генералов Булгаковых — храбрых и прямодушных воинов. О нашем современнике читателю уже известно, теперь же расскажу о его предке-одно-фамильце.

... 19 июля 1806 года высочайшим указом генерал от инфантерии Сергей Алексеевич Булгаков был вызван из отставки и, по ходатайству графа Гудовича, своего давнего друга и соратника по ратным делам на Кавказе, назначен командующим войсками на Кавказской линии. Надо сказать, что Сергей Алексеевич заслуженно пользовался репутацией мужественного, энергичного и в высшей степени правдивого человека. По свидетельству современников, несмотря на свои преклонные годы, он по-прежнему оставался истинно военным человеком и до конца сохранил способность увлекать за собой людей своей отвагой и чисто юношеским пылом.

Получив распоряжение принять под свое начальство отряд Глазенапа, действовавший тогда в Дагестане, Булгаков 10 августа уже был в покоренном Дербенте. Он тотчас провел смотр войск. Убедившись, что отряд готов к дальнейшему походу, повел его прямо в Баку, минуя Кубанскую и Казикумыкскую провинции.

Между тем Кавказская линия в это время испытывала не лучшие времена: не прекращались грабежи и набеги горцев на всем ее протяжении. Гудович настаивал, чтобы Булгаков, возвращаясь из-под Баку, сделал экспедицию на горцев прямо из Кизляра. Однако войска были утомлены длительными переходами и изнурительными боями. Поэтому данная экспедиция состоялась лишь весной 1807 года.

Войска вступили в Чечню с трех разных сторон — под начальством Булгакова, графа Ивелича и Мусина-Пушкина. Но Булгаков не учел того, что все эти части были недостаточно сильны для решительных действий в трудных местах. Они часто останавливались и тем самым пагубно влияли на весь ход операции.

Сам генерал Булгаков имел дело с главными силами чеченцев в Ханкальском ущелье. Взял он его штурмом, но с огромными потерями, которые только утвердили чеченцев в мысли о неприступном положении их родины. «Вот почему грозный штурм Ханкаль-ского ущелья, — пишет В.А. Потто в "Кавказской войне", — открывший путь в самое сердце Чечни, окончился таким ничтожным результатом, как покорение двух независимых обществ: Атаги и Г ехи».

После разгрома банд Басаева и Хаттаба в Ботлихском районе, пламя экстремизма вспыхнуло в Кадарской зоне — в селениях Кадар, Карамахи, Чабанмахи. Руководить антитеррористической операцией на этом направлении был назначен главком Внутренних войск генерал-полковник Вячеслав Овчинников. Кроме того, командующий Объединенной группировкой войск в Дагестане генерал Казанцев поставил ему задачу, чтобы части оперативного назначения перекрыли границу с Чечней. Однако выполнить ее он не сумел. Вслед за Кадарской зоной боевики прорвались на Новолакском направлении.

Когда начали разбираться, почему «духи» так легко проскочили в Новолакский район, выяснилось, что граница с Чечней на этом направлении не была прикрыта частями оперативного назначения. Помню, тогда в штабе Объединенной группировки стояла страшная ругань. Вскоре генерал Овчинников был отстранен от руководства операцией, а в Махачкалу срочно прибыл вызванный из Ростова-на-Дону первый заместитель командующего войсками СКВО генерал-лейтенант Геннадий Трошев. Казанцев тут же улетел на вертолете в Новолакский район, где начал руководить операцией по уничтожению чеченских бандформирований.

В начале сентября в Махачкале начальник Генерального штаба Вооруженных Сил России генерал армии Анатолий Квашнин встретился с генерал-лейтенантом Геннадием Трошевым.

— Геннадий Николаевич, — сказал в беседе с ним Квашнин, — в сложившейся обстановке только Вы сможете справиться с задачей по уничтожению бадформирований в Кадарской зоне. Как Вы на это смотрите?

Что мог ответить Трошев? Отказаться? Уехать в Ростов и оставаться на вторых ролях? Нет, так делать он не привык. Если Трошев чувствовал, что «потянет воз», брался за дело, не раздумывая. А сейчас у него такое чувство было. Однако Трошев поставил свое условие: «Вы даете мне время, я определяю замысел предстоящей операции и докладываю его Вам».

— Хорошо, — ответил Квашнин. — Даю Вам два часа.

Через два часа Трошев доложил о замысле и сроках операции, после чего попросил:

— Сроки я определил. Обещаю: в них уложусь. Только не подгоняйте меня — как бы тяжко ни было, как бы ни хотелось одержать быструю победу...

Получив «добро», Трошев начал с того, что тщательно спланировал боевые действия вверенных ему войск, произвел расчет времени каждого этапа операции. И опередил свой же «график» на сутки. Иные высокие начальники из Москвы удивлялись: мол, ты же должен был эту высоту брать завтра, а взял сегодня?

— Если командир хочет добиться внезапности, —делился потом своими мыслями Геннадий Николаевич, — он никого не должен посвящать в замысел предстоящей операции, а лишь перед самым боем ознакомить с ним подчиненных. Только тогда можно рассчитывать на победу.

В Кадарской зоне генерала Трошева видели повсюду. Он руководил войсками не с одного места, а с трех командных пунктов, «нависая» над Карамахами, Чабанмахами, и видел полную картину боевых действий. Возможно, командующему группировкой и не стоило бы управлять авиацией, огнем артиллерии и танков на прямой наводке, но ведь главное на войне, считает Геннадий Николаевич, — достижение победы малой кровью.

Один из моих коллег, поэт, посвятил генералу Трошеву стихотворение, в котором сравнил его с Ермоловым. Я бы провел другую аналогию: по манере поведения Трошев скорее похож на другого генерала — графа Воронцова.

Впрочем, и тот и другой — знаменитости своей блистательной эпохи. Оба — ученики Суворова, герои Отечественной войны 1812 года. В разгар Бородинской битвы Ермолов отбил у французов батарею Раевского и тем спас всю армию. Воронцов, по-своему заботившийся о солдатах и любивший их, тем не менее, требовал от офицеров гранитной твердости и решимости пролить свою и солдатскую кровь во имя победы. Сводная гренадерская дивизия под его командованием до последнего человека обороняла знаменитые Семеновские флеши, и когда тяжело раненного Воронцова спросили: «Где ваша дивизия? Она исчезла с поля боя», — он ответил: «Она исчезла не с поля боя, но на поле боя».