Александр Одинцов - Огненная вьюга

Оценив обстановку, Шевченко решил отвести отряд в глубину леса. На НП был вызван Шкарбанов. Вместе с ним прибыл и старший лейтенант Ергин.

— Положение, товарищи, сложное, — начал Шевченко. — Оставаться здесь больше нельзя. Отряду приказано отойти в глубь леса. Задача третьего взвода — прикрыть отход, все время мешая огнем расчистке противником завала.

— Есть, товарищ капитан! Взвод задачу выполнит, — отчеканил старшина. — Разрешите идти?

В разговор включился Огнивцев:

— Самим на рожон не лезть. Людей беречь. Возникнет угроза окружения — немедля отходить. Так, командир?

— Ясно, товарищ комиссар! — вскинул руку к ушанке старшина.

— Разрешите уточнить мое место, товарищ капитан, — обратился к Шевченко старший лейтенант Ергин.

— А вы как считаете, где вам целесообразнее находиться?

— Считаю необходимым остаться во взводе Шкарбанова до конца. Может случиться так, что самое трудное для третьего взвода будет еще впереди.

— Согласен, — ответил командир. — Действуйте.

Отряд скрытно от противника начал отход в лес. Третий же взвод занимал прежнюю позицию. Танки противника прекратили стрельбу. Умолкла и пехота, очевидно, полагая, что «партизаны» не выдержали интенсивного обстрела и отступили. Тягачи и высаженная с грузовых автомобилей пехота подошла вплотную к завалу и попыталась растащить поваленные деревья. Прогремело несколько взрывов. Но работа по расчистке дороги продолжалась.

Шкарбанов обратился к Ергину:

— Товарищ старший лейтенант, может, пора? А то упустим время и немцы сумеют устранить препятствие.

— Погоди. Пусть их побольше соберется… в кучу.

Словно выполняя пожелание Ергина, к завалу подошло еще около двадцати вражеских солдат. Они дружно принялись цеплять стальные тросы за поваленные сосны.

— Вот теперь пора, — сказал Ергин и подал команду: — Огонь!

Четыре пулемета и пятнадцать автоматов дружно ударили по оккупантам. После минутного замешательства гитлеровцы открыли ответный огонь. Под его завесой немцы продолжили расчистку завала. Видно было, как ретиво командовал здесь высокий офицер в кожаном пальто с меховым воротником. Он и привлек внимание рядового Махоркина. Боец взял фашиста на прицел своей снайперки и нажал на спуск! Промах! Пуля только сбила с офицера фуражку. А может, она и сама свалилась, когда тот наклонился с концом троса к бревну.

— Ах, дьявол! Но погоди, второй раз не промажу.

Махоркин прицелился более тщательно и, затаив дыхание, произвел выстрел. Офицер, прижав обе руки к груди, рухнул.

— То-то, — удовлетворенно буркнул Махоркин, — в другой раз на рожон уже не полезешь. А вот еще один ретивый… Ну и тебя туда же, к адольфовой маме. На тебя одной пули хватило. А ты… Ты куда лезешь, сучий потрох? — вскричал боец, беря на прицел третьего «активиста». — Не суй нос козе под хвост, паршивец… Вот так-то.

К завалу полз с сумкой санитар. Видимо, кто-то из троих офицеров был еще жив.

— Ну, черт с тобой, ползи, — выругался Махоркин. — От тебя вреда немного. А вот этому плюгавому юнцу штаны подкрасим, чтоб знал, что такое Россия.

Он поймал в оптический прицел фигуру бегущего к завалу щуплого солдата и выстрелил. Тот свалился на бок, ухватился за голень.

— Вот так-то… Скажи спасибо, что на тот свет не отправил.

Меж тем фашисты опомнились, сгруппировались и повели наступление на позицию взвода. Растянувшись в охватывающую цепь, они с трудом лезли по глубокому снегу в гору. Их подгоняли, размахивая пистолетами, офицеры. За пехотой, стреляя на ходу, поползли и легкие танки. Но, пройдя с полсотни метров, они безнадежно застряли в сугробах и уже не могли вести прицельный огонь. Позиция разведчиков оказалась в мертвой зоне. Но тут с дороги ударили несколько пулеметов. Их огнем в третьем отделении были убиты два разведчика. Получил рану в плечо старшина Шкарбанов. Умолкла винтовка Махоркина, раненного в голову.

Обстановка для бойцов складывалась гибельная. На позицию взвода наступало до роты солдат противника. Часть из них пошла в обход высоты справа. Пулеметы врага, расположенные на дороге, продолжали интенсивный обстрел.

— Товарищ старший лейтенант, — прижимая рукой раненое плечо, обратился к Ергину старшина Шкарбанов. — Пора отходить, а то несдобровать.

— Согласен. Поддадим только огоньку по этим паразитам, чтобы они носы в снег воткнули и полежали так, пока мы до леса дотопаем.

Взвод открыл дружный огонь по врагу, а затем быстро снялся с позиций и, укрывшись за обратными скатами высоты, встал на лыжи и устремился в лес.

…Атакующие взобрались на высоту около получаса спустя после ухода оттуда разведчиков. В окопах они обнаружили лишь пустые гильзы от пулеметных и автоматных патронов да пустые консервные банки из запасов «НЗ».

— О, мой бог! — воскликнул офицер, возглавлявший атаку. — Что же я скажу командиру батальона!

…Взвод старшины Шкарбанова догнал отряд на плешивом пригорке, поднимавшемся среди густых лесов как сахарная голова. Вид у бойцов был довольно странный. Все стояли в одной позе — опершись на лыжные палки и, как по команде, повернув головы в одну сторону. Одни были без шапок, другие завернули их клапаны, прижав к ушам ладони.

— Товарищ капитан, — начал было доклад старший лейтенант Ергин, но Шевченко остановил его энергичным жестом руки:

— Тихо, слушай… Все слушайте!

С севера со стороны Клина, где вчера вечером еще заметно разливалось зарево далекого пожара, редкие порывы ветра временами доносили утробный грохот. Не частый, но тяжелый, будто где-то в землю забивали огромные сваи.

— Наша артиллерия, — протянул кто-то зачарованным голосом.

— Наши!.. Наши идут! Ур-ра! — прокатилось по высотке.

Радостное чувство охватило и командира.

— Определенно это наши, — сказал он Огнивцеву. — И уже не так далеко.

— Да, километрах в пятнадцати громыхает, — ответил комиссар. — День, два и будут здесь. Жалко, не все бойцы дождутся встречи с ними. Вон у Шкарбанова еще двое погибли.

Помолчали минуту.

— Где похороним их, комиссар? — спросил Шевченко. — Как ты считаешь?

— У ближайшей деревни, чтоб могилы не затерялись. Нельзя в глухом лесу оставлять. Кто к ним придет? И сейчас, и после войны. Я думаю — надо бы нам специальную карту завести и отмечать на ней места захоронений всех погибших в боях и умерших от ран.

— Ты прав, Иван Александрович, — сокрушенно покачал головой Шевченко. — Сколько таких могил в лесах под Велижем осталось. Их теперь и не отыщешь ни за что. Помнишь старшину Ковезу? Настоящий герой был. А похоронили его наспех, в глухом лесу.

…Уже было темно, когда отряд прибыл на свою стоянку. Оставшаяся там команда для охраны неприкосновенного запаса патронов, взрывчатки, продовольствия и ухода за ранеными радостно встретила лыжников. Но задерживаться здесь не стали, а, забрав всех с собой, направились в деревню Власково. Здесь колхозники приготовили десантникам горячий ужин и в каждой избе определили места для ночлега бойцов в тепле.