Кирилл Левин - Солдаты вышли из окопов…

— Что ты путаешь, братец, — сердито ответил Васильев. — Откуда там может очутиться противник? Он должен быть на северо-востоке.

Колесников, почтительно сутуля костлявые плечи, еще раз доложил, что им замечена колонна, которая движется на десятую роту. Васильев, оставив вместо себя Бредова, решил сам выяснить обстановку.

Петров, взволнованный этим ночным походом, с интересом наблюдал за тем, что происходит. Ему казалось, что сейчас случится что-то неожиданное, прекрасная ночная игра пойдет новым путем. И он невольно подался вперед, когда капитан проходил мимо него. Васильев, заметив его, приказал ему и Рогожину следовать за ним.

Они шли гуськом — впереди Васильев, за ним Петров и позади Рогожин. Капитан подозвал Петрова.

— Видите там дерево? — он показал рукой вперед.

Петров упорно смотрел и ничего не мог различить.

— Ну, все равно: идя в этом направлении, вы на него наткнетесь примерно шагов через триста. Осторожно обследуйте местность впереди дерева и возвращайтесь. Рогожин пойдет в другую сторону, а я — прямо. Сбор здесь. Берегитесь, чтобы вас не заметили. С богом!

Петров старался идти бесшумно. Такую же перемешанную с боязнью взволнованность испытывал он, когда в детстве играл с ребятами в «казаки и разбойники»… Какой-то маленький зверек шмыгнул из-под самых его ног в рожь. Дерева что-то не было. И когда он уже хотел свернуть в сторону, послышались тихие голоса, и, остановившись, Петров совсем близко от себя увидел неясные контуры дерева. Он пополз, прижимаясь к земле, правой рукой придерживая винтовку.

— Да ну вас к черту! — бранился кто-то. — Говорил я вам, что мы взяли много правее. Теперь извольте выпутываться.

В ответ раздался петушиный голосок поручика Жогина:

— Но ведь вы согласились со мною. Я и повел роту…

— Доверился молодому офицеру, наполеончику. Эх, вы!..

Петров уже полз обратно. Потом вскочил и побежал, широко открывая рот, задыхаясь от возбуждения. Васильев шел ему навстречу. Рогожина еще не было. Прерывающимся голосом Петров доложил, что слышал, как поручик Жогин разговаривал со старшим офицером, вероятно капитаном Федорченко.

— Первая рота?.. — задумчиво проговорил Васильев. — Куда же они зашли? Им надо бы в другом направлении, верст за пять отсюда. Странно!

Он приказал Петрову идти с ним, и оба направились к дереву.

Офицеры были еще там. Васильев подошел к Федорченко и заговорил с ним. Петров, стоявший недалеко, слышал, как Федорченко умолял Васильева:

— Ну, Владимир Никитич, роднуша, с кем греха не бывает? Ну, заблудился малость… Только покорнейше прошу, никому ни слова. — И приглушенно добавил: — Карта, сволочь, подвела. Ночь — темнота египетская! Уж вы, роднуша, проверьте вместе со мною, куда мне теперь идти. А то опять собьемся, — простодушно закончил старый капитан и зажег электрический фонарик. Свет на секунду выхватил из темноты кончик носа, усы и напряженно сжатые губы. Федорченко следил за двигавшимся по карте пальцем Васильева.

…Первая рота ушла. Рогожин был послан с запиской к Бредову.

— Подождем немного, — предложил Васильев и присел на землю. — Садитесь, вольноопределяющийся!

Надо сказать, что между ними давно уже был забыт старый спор о японской войне, главным образом стараниями Валентины Сергеевны, и Петров по-прежнему занимался с Алей.

Усевшись на землю, они некоторое время молчали, слушали, как потрескивает в траве какое-то насекомое, как грустно и будто удивленно посвистывает в лесу птица, как шелестят листья.

— Вы замечали, — спросил Васильев, — как успокаивающе действует природа? Какое тихое очарование в ней. На охоте нет ничего лучше, как заночевать в лесу или в поле. Жаль только, что редко выпадает нам это счастье.

— Тишина, мирная ночь, — ответил Петров, следуя своим мыслям, — а мы крадемся, подстерегаем врага, убиваем его. Все-таки страшная это штука война!

— Напрасно вы так думаете, — привычно теребя усики, заметил Васильев. — В войне тоже много своей красоты, несмотря на всю ее жестокость. Там можно творить, там рождается высокое мужество, чувство самоотвержения, там хорошо проверяется человек, сила его характера. А сколько замечательных героев создали войны! Вспомните хотя бы Багратиона, Кульнева… Да разве всех перечтешь! Мы происходим от славян, воинственного, смелого народа, и с честью должны нести наше тысячелетнее боевое знамя. Что было бы с Россией, если бы она не сумела отбиться от татар, от поляков, шведов, французов? Наши русские солдаты — превосходнейшие вояки! Они с Суворовым Альпы переходили, Фридриха, Наполеона били… Чудеснейшие, доложу вам, солдаты!

Он замолчал. К ним напрямик бежал через поле Рогожин.

— Ваше высокоблагородие! — задыхаясь от бега, доложил Рогожин. — Их благородие просят вас скорейше до роты.

Быстро пошли. Бредов ждал на дороге и сейчас же торопливо стал что-то говорить Васильеву. Позвали взводных и отделенных. Васильев отчетливо произносил каждое слово:

— «Противник» хочет обойти нас справа, со стороны деревни Сидоровки, — он рукой показал в сторону, где находилась Сидоровка. — Тогда ему придется двигаться через лес, прямо перед нами. Разведка показала, что он так и делает. Мы обойдем его, застанем врасплох, ударим с тыла, откуда он нас никак не ждет. Поэтому двигаться надо в полной тишине, не разговаривать, не курить. Капитан Бредов, прошу выслать дозоры и связных!

Васильев точно помолодел — так был он увлечен интересной игрой, и многим передалось его увлечение. Солдатам сообщили цель операции, что бывало крайне редко — чаще всего они действовали вслепую, — и они бодро и весело принимали участие в игре.

Беловатые кружева облаков настилались на звезды. Вошли в лес, и сразу стало темнее. Свежая, душистая, пахнущая травами, цветами и смолистой хвоей волна воздуха захлестнула солдат. Передвигались бесшумно, не теряя связи друг с другом, не разговаривая, поддерживали винтовки, чтобы не сталкивались штыки. На перекрестках лесных тропинок Васильев сверялся с картой, с компасом и вел роту дальше. Незаметно возникали связные, докладывали капитану. Рота тихо развернулась в боевой порядок. Показался сероватый просвет (вероятно, просека), и два человека побежали в сторону. Их легко поймали, привели к Васильеву. Это оказались разведчики противной стороны, и Васильев с ласковой хитростью допрашивал их. Солдаты отвечали растерянно — видно было, что они боялись офицера и не знали, как себя держать.

— Дураки! — сокрушенно сказал Васильев, отходя в сторону. — Ну как воевать с такими? Ведь все рассказали! Знают, что это только учение, допрашивает офицер, а жарят как на исповеди. Я бы за такое воспитание вздул их ротного командира.