Павел Хадыка - Записки солдата

В тот же день, зная, что приезжие воры после крупного дела постараются как можно быстрее выехать из города, И. С. Чертов с одним инспектором уголовного розыска направился на вокзал железной дороги и установил наблюдение за посадкой пассажиров на московский поезд.

— Получасовое наблюдение, — рассказывал потом Исаак Семенович, — не дало результатов. Внимательно осматриваю каждого выходящего к поезду пассажира. Вдруг к выходу на перрон приближается степенной походкой важный мужчина средних лет. По внешнему виду похож на представителя иностранной торговой фирмы. Мне он как-то сразу не понравился. Заметив его издалека, я стал незаметно наблюдать. И тут уловил чуть заметную тень тревоги на его лице.

Самые смелые, самые ловкие преступники, несмотря на свою необыкновенную выдержку и натренированность, все-таки не могут в самые критические моменты скрыть своей душевной тревоги. Ее выдают глаза. Надо только уметь заметить эту тревогу.

— Я инстинктивно почувствовал, что передо мной аферист, — рассказывал далее Чертов. — Есть такое в нашей уголовной практике, что чувству иногда веришь больше, чем фактам. Один настороженный взгляд на постового, чуть обозначенный рефлекс мускулов, быстро отведенные в сторону глаза могут свидетельствовать, что перед тобой человек, только что совершивший преступление.

Подозреваемого задержали и привели в дежурную комнату вокзала. Держался он важно и внешне спокойно, даже чересчур спокойно. За все время обыска ни один мускул не дрогнул на его лице, не подвел и голос. И даже тогда, когда из найденных у него 1000 рублей одна десятирублевка оказалась отмеченной химическим карандашом и явно указывала на кражу, он оставался спокойным.

— Это недоразумение, я попытаюсь выяснить, я готов остаться еще на несколько дней в Минске, хотя дела неотложной важности требуют моего выезда немедленно, — заверял нас задержанный.

Его благородный вид, изысканные манеры, вежливость в обращении вызвали неуверенность у потерпевшего, он даже стал просить отпустить подозреваемого, опасаясь недоразумений в дальнейшем. Но работники уголовного розыска решили проверить все до конца.

По дороге с вокзала в управление задержанный заявил, что он приехал из Житомира для покупки большой партии товара. Между тем во время обыска у него нашли плацкарт к билету из Екатеринослава (Днепропетровска) на имя другого человека, с которым он жил в одном номере гостиницы. Задержали и того, тот сказал, что они ехали вместе из Екатеринослава.

Тщательно проведенным следствием было установлено, что задержанный на вокзале был крупным фальшивомонетчиком, арестовывался в 1911 году в Варшаве, там же окончил университет. Зарегистрирован многими уголовными розысками страны, но был неуловим. Вскоре он и остальные три его соучастника предстали перед судом.

Народный комиссариат внутренних дел, в том числе и уголовный розыск, принимали активное участие в ликвидации бандитизма, диверсионных банд, засылаемых в республику с территории Польши. Банда Монича — агента 2-го отдела польского генерального штаба, например, была одной из самых крупных, она терроризировала население Оршанского, Борисовского и других округов не только в населенных пунктах, но даже останавливала поезда и грабила пассажиров.

Как-то в декабре 1967 года меня навестил Ефим Матвеевич Рахлинович. Он был одним из активных участников ликвидации банд в тридцатые годы. Ефим Матвеевич много чего сам рассказал и помог мне многое вспомнить.

Главным руководителем по ликвидации политических и уголовных банд на территории республики был заместитель председателя ГПУ Белоруссии Иосиф Казимирович Опанский.

Хорошо помнятся операции против банд Монича, Казака, Махнача, Иванова, Шевченко.

Многие банды на протяжении ряда лет были неуловимы. Большинство из них стремилось быть ближе к границам наших западных и северных соседей и в опасное для них время уходило за кордон.

Несомненно, были благоприятные условия для укрывательства банд и на нашей территории. Ведь кроме обширных лесных массивов, перелесков, кустарников и болот, укрывательству способствовало также наличие многочисленных хуторов. К одноусадебным хуторам, введенным царским министром Столыпиным, в двадцатых годах добавились хутора, на которые тогда перешли из деревень многие крестьяне Белоруссии.

Хуторяне жили разобщенно, и некоторые, особенно кулаки, прямо помогали бандитам. Другие же в результате шантажа, под угрозой быть убитыми или сожженными, часто вынуждены были укрывать бандитов, давать им приют на ночь или на день. Бандиты Махнача, например, если кто из крестьян-хуторян им не угодит, на первый раз засыпали его лошади горох в уши. Через некоторое время лошадь погибала. Хозяйство оставалось без тягловой силы.

Главаря банды Махнача мы окружили на одном хуторе в Любанском районе. Он был один. Подпустив нас вплотную к дому, он бросил несколько гранат и сумел вырваться из окружения, добежал до леса, но на опушке его догнала пуля. При проческе леса мы вторично наткнулись на Махнача. За короткое время он смог наложить на свою раненую ногу шину, перевязать рану бинтом и смастерить костыли из палок. На них он стремился уйти от преследования, но в перестрелке был убит.

Оперативная группа по ликвидации банды Махнача. Сидят (справа налево): командир конного эскадрона Е. М. Рахлинович, начальник Слуцкого окружного уголовного розыска (позже заместитель прокурора БССР) Мелешко, начальник Слуцкой окружной милиции Ильинков, зам. начальника Слуцкой окружной милиции Кононович, уполномоченные уголовного розыска Копоть и Шапиро с бойцами конного эскадрона милиции.

Надолго запомнилась операция по ликвидации одной из самых жестоких банд, которую возглавлял польский разведчик Шевченко. Банда действовала в Могилевском округе. Главарь ее много лет был неуловим.

В ноябре — декабре 1925 года были созданы специальные оперативные группы по ликвидации этой банды. В ней насчитывалось до 50 человек. Одной из оперативных групп, состоящей из бойцов конного эскадрона, руководил Рахлинович.

Шевченко был отличным стрелком, на довольно приличном расстоянии он с первого выстрела убивал наповал избранную им жертву. Работники земельных и финансовых органов боялись показываться на территории, где действовала банда. Смельчаков, которые появлялись в Белыничском районе, он не просто расстреливал, а применял ряд изуверских, инквизиторских пыток. Шевченко был защитником воров, самогонщиков, хулиганов, порубщиков леса, бывшей сельской знати. И они поклонялись бандиту, как своему кумиру. О появлении значительного отряда милиции его всегда вовремя предупреждали. Даже в городе Могилеве и Белыничах у него были свои люди, способствовавшие укрывательству.