Людмила Харченко - Шел ребятам в ту пору…

К месту происшествия сбежались соседи, набросились на Петю.

— Он хочет, чтобы нас прикончили!

— Бандюга!

— Это вы бросьте, женщины, — вступился Соловьев, у которого два сына были на фронте. — Петя хороший парень.

Пока Петя молча выслушивал упреки соседей, отчим вынес винтовку и тоже бросил ее в колодец. Петя понуро побрел к Васе, в соседний дом.

Кусая губы, Слезавин со злостью рассказал другу:

— Отчим побросал в колодец все, что мы с тобой припасли. Шум поднял. Слышишь, все еще орут? Хорошо, что матери нет дома, а то бы добавила тумаков.

Накануне двадцать пятой годовщины Октябрьской революции Рая, Петя и Вася выбрались из дома в темноту знакомых улиц с листовками, призывающими юношей и девушек не ехать в Германию. Они едва успели наклеить несколько листовок на улице Красной и Казачьей, как услышали гул самолетов. «Ух! Ух!» — жаловались стальные птицы на тяжесть, которую несли.

Друзья заметались. От угла двухэтажного дома бросились к старому в три обхвата дереву.

— Дупло! Большое какое!

Петя ощупал дерево, снизу вверх провел рукой и воскликнул:

— Да тут можно человеку спрятаться!

— Мальчишки, а что если нас разбомбят? Обнаружат у нас листовки и родителей расстреляют, — встревожилась Рая.

— Бросаем листовки в дупло! — скомандовал Петя.

Засвистели первые бомбы в районе вокзала. Захлопали вражеские зенитки. Ребята прижались друг к другу.

— Бежим! — предложил Петя. — Фрицы все попрятались. В самый раз!

Они бежали так, что ветер свистел в ушах, ноги не чувствовали земли. В своем дворе ребята отдышались. И тут неожиданно столкнулись с полицаем Онищенко. Он стоял, прислонившись к стене. Ребята узнали его по кряжистой фигуре и длинному пальто.

— Работали? — злобно прошипел он.

— Работаете вы, господин Онищенко, — резко ответила Рая.

…В тот тревожный вечер не сразу уснули ребята. Петя в темноте получил тумака от матери и, забравшись с головой под одеяло, думал о том, что, наверное, его и Васи данные дошли по назначению. Уже не первый раз советские летчики бомбят именно те объекты, которые они обозначили на карте.

Перед глазами Пети всплывало лицо Володи Махнова: красивое, мужественное, спокойное.

…Рая прислушивалась к каждому шороху. Казалось, что вот сейчас, сию минуту полицай Онищенко ворвется в квартиру, ее схватят и поволокут в гестапо.

Слезавин и Кольга направились в верхнюю часть города в надежде найти расклеенные листовки со сводкой Совинформбюро. Так и есть. На старинном двухэтажном доме, что соседствует со школой, белела бумажка. Мальчишкам сразу хотелось подбежать к ней, сорвать, прочитать. Но они понимали, что так делать нельзя. Будто озоруя, они начали толкать друг друга, незаметно придвигаясь к дому. Потом Петя прижал Васю к стене, завязалась отчаянная борьба. Незаметно сорвали листовку. Написана она была ученической рукой. Кроме сводки в ней ничего больше не было.

Когда, разрумяненные от быстрой ходьбы и довольные находкой, они пришли к Рае, там уже сидели Володя и Таня. Полицай ушел «на работу», и ребятам нечего было опасаться подслушивания.

— Скажу честно, мы обеспечены точнейшей информацией. Вася, читай.

Вася повесил тужурку на крючок у двери, вытащил из кармана драгоценный листок, пригладил его ладонью на столе и стал читать, захлебываясь от счастливого сознания того, что Красная Армия борется и одерживает одну победу за другой.

Когда сводка была прочитана, Рая повернулась к Володе и спросила:

— Ты старший среди нас, скажи, что надо делать, чтобы помочь Красной Армии?

Рая не знала, что ее квартира стала своеобразной явкой для Пети и Володи.

Махнов задержал свой взгляд на Пете и, убедившись, что тот ничего не выболтал, спокойно ответил:

— Дел много, но они требуют умения и, главное, осторожности. Портить связь, вести наблюдения за передвижением вражеских частей, взрывать их технику, внушать советским людям, что мы победим и что они не должны сидеть сложа руки! Действовать, ребята!

Всем троим: и Рае, и Васе, и Пете — хотелось действовать немедленно. Испытывая внутреннее волнение, они доверчиво смотрели на Володю. Чтобы избавиться от внезапно наступившего молчания, Махнов засмеялся, махнул рукой.

— Может, лучше споем? Давай, Рая, а?

начала Рая.

Вторую строку вполголоса подхватили ребята:

— Ребята! — Рая вышла на середину комнаты. — К сегодняшнему дню я подготовила для вас стихотворение. Слушайте!

Володя Махнов стоял у окна, внимательно слушал Раю.

— Теперь твоя очередь, Володя!

Махнов обвел глазами ребят, тряхнул головой.

— А я расскажу вам, ребята, партизанскую быль… Вызвали в партизанский штаб хороших, храбрых ребят и девчат. Вы думаете, как храбрые, так обязательно плечи — косая сажень? Ничего подобного. Среди тех комсомольцев, которых посылали в тыл врага, вызвали и маленькую, щупленькую белокурую девушку с ясными глазами. Такую, как ты, Рая. Внештатного секретаря по пропаганде Сталинского райкома комсомола города Ставрополя, воспитательницу школы слепых Дору Карабут. Ну вот, всем дали задания, всех проинструктировали. И они пошли. Разными путями пошли. Но не всем удалось перейти линию фронта. Дору схватили гитлеровцы…

Володя отвернулся, посмотрел на улицу: фашист, держа автомат у пояса, вел какого-то мужчину к Красной улице.

— А дальше что? — не утерпела Рая.

— А дальше было то, о чем рассказывала в своем стихотворении Рая. Когда истерзанную пытками Дору бросили в подвал, она пела революционные песни… Так и умерла с песней.

В комнате наступила тишина. Потом посыпались вопросы:

— А откуда ты знаешь об этом?

— А ты тоже партизан?

— А сколько ей было лет?

— А почему Дору не спасли товарищи?

— Отвечаю сразу на все вопросы, — спокойно сказал Володя, — узнал я об этом от одного знакомого, с которым случайно встретился. Ясно?

Ребята и поверили и не поверили Махнову. Им так хотелось, чтобы он сам участвовал при переходе линии фронта, чтобы он сам был партизаном. А Володя не мог сказать им правду. Не мог рассказать о своих друзьях — партизанах Николае Андрееве, Ане Долине, о других.